Знакомство с театром «Ла Скала». «Тоска»

Внешне театр мало чем выделяется среди других зданий. Человек, впервые попавший сюда, догадается, что перед ним знаменитый "Ла Скала" лишь по вечернему оживлению, царящему на маленькой площади у скромного портика, и по полотнищам программных афиш.

К ярко освещенному подъезду вереницами тянутся машины. В широко распахнутых дверях рослые и строгие швейцары принимают важных гостей лож и партера. На тротуаре толпятся любопытные, смотрят на "парадный" съезд. "Обыкновенные" зрители спешат в переулок, откуда можно прямо пройти на балконы.

"Тоска" Пуччини шла с участием Ренаты Тебальди и Джузеппе Ди Стефано. В кассах билетов не было. В тот вечер мы не собирались идти в театр, но так бывает, что желание появляется тогда, когда осуществить его трудно. И оно становится острее от мысли, что следующий раз такого случая может не представиться.

К нам подошел юркий господин: "Синьоры, я могу вам помочь. У меня есть лишние билеты... Вы иностранцы?" - как бы между прочим спросил он. Получив утвердительный ответ, он назвал цену. Пришлось отказаться, так как она намного превышала стоимость билетов. Господин не был исключением. Около касс прохаживалось еще несколько его коллег. Их называют "багарини".

Оставалась единственная возможность - приобрести так называемые "входные" билеты. Их продают в достаточном количестве, правда, и охотников на них тоже немало. Билеты эти сравнительно недорогие. Стоят они столько же, сколько билеты в дорогие кинотеатры. У верхнего балкона (по-нашему - шестой ярус) за рядами есть проход. Вот там-то и стоят те, кто приобрел входные билеты. Во время антракта здесь можно отдохнуть на скамейке у стены. Перспектива грустная, но другого выхода не было.

...Сверху зрительный зал кажется огромным. Он вмещает около трех тысяч человек. В партере и ложах пестрят черные и белые смокинги, откровенные декольте вперемежку с меховыми накидками. Начиная с четвертого яруса лож зрители заметно отличаются и по одежде и по манерам от тех, кто сидит внизу.

Медленно погасли огни, и только ложи, отделанные красным бархатом, еще светятся изнутри алыми бликами... Некоторые из них пустуют. Владельцы лож по привычке соблюдают этикет, ведут светские беседы в коридорах и входят, когда начинается увертюра. Часы над сценой показали девять. Над часами вспыхнула единица. На протяжении всей оперы цифрами обозначаются картины.

Перед самым началом по радио сделали объявление. Я успел расслышать только... Ди Стефано... Каварадосси. Я спросил у соседа, что это значит. Он объяснил, что вместо Джузеппе Ди Стефано партию Каварадосои будет петь Марио Ортика, молодой певец, недавний выпускник школы усовершенствования при "Ла Скала". На галерке кто-то свистнул. Свистевшего поддержали. Послышался топот ног. Галерка протестовала! Ди Стефано был любимцем, многие пришли из-за него. Шум прекратился, когда оркестр начал увертюру.

Поднялся занавес. Находившийся на сцене молодой артист, исполнитель партии Каварадосси, запел. Красивый голос свободно полился в зал. Первые же ноты вызвали оживление в верхних ярусах. Раздались аплодисменты. Галерка словно извинялась перед певцом и давала понять, что он понравился.

Для Марио Ортика выступление в "Тоске" было серьезным экзаменом. Успех в партии Каварадосси означал для молодого певца признание. Ортика пел хорошо. Сильный, красивого тембра голос легко преодолевал тесситурные трудности. Но... певец слишком "старался". Чувствовалось, что он волнуется и потому форсирует, чтобы придать голосу большую звучность и силу.

Как большинство молодых певцов, делающих первые шаги на большой сцене, Ортика хотел показать себя с лучшей стороны. Он вкладывал в пение значительно больше темперамента, чем нужно было по роли. Это было заметно при исполнении первой арии "Красавицу блондинку", требующей кантиленного звучания, умения дать легкий, полетный звук, петь, говоря "техническим" языком, больше "головой", чем "грудью". Ария исполняется в лирическом плане в отличие от драматической "Сияли звезды".

Голос Ортика же все время звучал напористо, в полную силу, и, нужно сказать, звучал отлично. Если бы... если бы такое пение не лишало голос тех красок, тонких нюансов, без которых невозможно выразить сложную гамму чувств, испытываемых Каварадосси во время работы над картиной. Вокальный темперамент захлестывал певца и разрушал образ. Правда, то, что было излишне в первой арии, оказалось кстати в драматической сцене допроса и пытки. К сожалению, сцена эта, вокально прекрасно проведенная Ренатой Тебальди и Марио Ортика, грешила излишним натурализмом.

Талантливый режиссер-постановщик Марио Фриджерио постарался ввести в спектакль такие мизансцены, которые сами по себе, уже вне музыки, воздействовали на слушателя так, что иной раз мороз подирал по коже. Видимо, стремясь достичь большей выразительности, режиссер забывал иногда о художественной мере.

Так получилось в конце допроса. Душераздирающие крики Каварадосси с заходом на верхнее си или до, неистовство оркестра, исполосованный багровыми отсветами задник, застывшие в дьявольских позах сыщики - все это мало убеждало и совсем не трогало, потому что было слишком нарочитым.

Понравилось мне исполнение партии Скарпиа, в которой выступил Паоло Сильвери. Это опытный, со стажем, певец. В театре "Ла Скала" он спел около двадцати партий. У Сильвери мягкий, довольно приятного тембра баритон с металлическим призвуком в среднем и нижнем регистрах. Менее удаются ему крайние верхние ноты - они недостаточно сильные и яркие. Но Сильвери хороший актер. Это помогает ему найти равновесие в партии.

Лучшей у Сильвери была сцена во дворце. Удачно соединяя актерскую и вокальную стороны исполнения, он создал впечатляющий образ Скарпиа.

Когда через несколько дней я попытался восстановить спектакль в памяти, я обнаружил, что отчетливо, в деталях, помню все, вплоть до появления Тоски - Тебальди, даже то, сколько было свечей и как именно зажигал их церковный сторож, сколько раз он прошелся по сцене.

А потом, когда запела Тоска, детали исчезли, а вместе с ними пропали и целые сценические эпизоды. До того момента, когда появилась Тоска, я, как, наверно, и многие другие, был просто зрителем, который больше слушал и наблюдал, чем воспринимал. Тоска же заставила забыть о сценических атрибутах, о том, что на сцене шло театральное представление.

Говорить о пении Ренаты Тебальди трудно, можно впасть в трафаретный экстаз: "удивительная техника... поразительное мастерство... великолепное владение голосом..."

О Тебальди-актрисе нельзя сказать, что она обладает большим артистическим темпераментом. Она скорее рассудочная, чем горячая актриса. В ее движениях, манере держаться на сцене, реакции на реплики партнера нет той порывистости, темперамента, которые свойственны характеру пуччиниевской героини. Внешне Тебальди спокойна, ее движения, жесты, мимика - словом, сценическое поведение никак не обнаруживают в ней особенностей характера. Но как только она запела, зритель почувствовал и беспокойство, и ревность, и тревогу - ведь Каварадосси не сразу открыл ей дверь: он должен был проводить Анджелотти. Все эти чувства были выражены певицей в голосе.

Слушая Тебальди, не думаешь: какое тончайшее пианиссимо, какое блестящее форте, как хорошо поставлена верхняя нота!.. Это просто не приходит в голову. Природа дала ей нечто такое, что, очевидно, не дается учением. Певица передает самые разнообразные оттенки душевного состояния. Ее голос настолько богат красками, что приобретает как бы самостоятельное значение. Легкий, свободный, но не бесплотный, "ангельский", которым можно наслаждаться закрыв глаза, голос существует не сам по себе. Он органически связан с образом, он окрашен характером.

Сцены, которые более всего впечатляют, - допрос Каварадосси и финал оперы. Другими словами, главные сцены Тоски. Ведь допрос идет за кулисами, а в кабинете Скарпиа находится она одна. Охваченная отчаянием, Тоска желает только одного: прекратить допрос, любой ценой остановить палачей, терзающих Каварадосси. Не владея собой, она указывает полиции место, где укрылся революционер Анджелотти. Здесь сложнейшая смена чувств! И все это зритель не видит, а слышит. Движения Тоски скупы, но щедр ее голос: в нем и мольба, и беззаветная любовь, и страх, и горе, и слезы, и отчаянная решимость.

В финальной картине Тоска, убедившись, что ее возлюбленный убит, "закричала" от безумной душевной боли. Страдание Тоски, ее горе было так велико и безысходно, казалось, сильнее его выразить невозможно, и было так ощутимо и понятно, что в душе зрителя создавалась совершенно идентичная драматическая ситуация, и он страдал вместе с героиней. Тебальди обнажила свое чувство, раскрыла его голосом, настроила сердце слушателя на свою волну. И нужно было на какое-то мгновение прервать это сопереживание, чтобы стать снова сторонним зрителем и слушателем ... тщетно пытаться все увидеть трезвым умом, понять и проникнуть в тайну волшебства. И хотя Тебальди не принадлежит к числу певиц, наделенных большим даром сценического перевоплощения, она проводит обе сцены так, что побуждает задуматься над тем, какие безграничные возможности таит в себе человеческий голос.

Зажатый на галерке, я думал о том, что опера прекрасна, когда хороши исполнители, когда в ней выступают великолепные певцы. Тогда обычное, давно знакомое и нередко наскучившее наполняется новым содержанием и красотой.

"Тоска" - одна из любимых опер итальянцев. По окончании спектакля зрители долго не расходились и стоя продолжали аплодировать. И по многочисленным выкрикам: "Брава (Окончание "о" в слове "браво" (итал.) относится к мужскому роду, "а" - к женскому. Поэтому певицам кричат "брава".), Тебальди!", "Брависсима!" - и аплодисментам, которыми зрители награждали певицу всякий раз, когда она появлялась на авансцене, можно было легко понять, чей это триумф.

Реклама

• Belcanto.ru — классическая музыка, опера и балет