Андреа делла Корте. «Многогранный художник»
Глава №115 книги «Артуро Тосканини. Великий маэстро»
К предыдущей главе К следующей главе К содержанию22 марта 1925 года Тосканини поставил в театре "Реджо" в Турине оперу Арриго Бойто Нерон. И я снова перебираю свои заметки того времени, так как присутствовал на репетициях и нередко беседовал с маэстро.
"...Для этого обожателя музыки, пения каждый музыкальный элемент имеет первостепенное значение. Весомость звучания, по его словам, одна из первейших забот. Он любит красоту горячего и трепетного звука. Сколько раз, пока правая рука отбивает темп, он прижимает левую к сердцу и перебирает пальцы жестом инструменталиста, стремящегося извлечь из струны более выразительный звук!
Беседуя о возможностях оркестра, он вспоминает любопытный случай с Ферруччо Бузони. В одном из городов Америки Бузони предстояло играть на очень плохом рояле. Опасались, что концерт произведёт плохое впечатление. Прикоснувшись несколько раз к инструменту, Бузони понял его недостатки и изменил приёмы игры, приспособив их к возможностям рояля. Результат превзошёл все ожидания.
Тосканини мог бы привести очень много подобных примеров из своей практики. Ему самому удаётся подчинить себе любые технические средства. Его безупречная профессиональная честность заставляет заботиться о хорошем звучании любой музыки, какой он дирижирует. Недавно он восстановил Фальстафа в верной трактовке. Подобное же произошло и в наши дни с Нероном, оперой, которую он любит не безотчётно, но с чувством справедливым и рассудительным, видя в ней проявление благороднейшей души, восхищаясь простотой и мудростью многогранного художника, который немногими штрихами умел передать чувство, передать атмосферу с той непосредственной вокальной и оркестровой выразительностью, какая присуща оперному искусству ещё на заре его возникновения».
В 1940 году в Нью-Йорке я играл в дополнительном оркестре "ЭнБиСи", в то время как основной состав под управлением Тосканини гастролировал в Южной Америке. После их возвращения мне предстояло прослушивание у Старика, как его все называли. Я сыграл для него в студии "В" Сонату Брамса для альта. Когда его спросили, не хочет ли он послушать, как я исполняю Штрауса или Вагнера, он ответил: "Нет, не надо, человек, который может сыграть Сонату Брамса, безусловно может играть в оркестре". Он подошёл ко мне, похлопал по плечу, промолвил: "Bene, bene (хорошо, хорошо (итал.).)", и таким образом я попал нему в оркестр.