«Параллельные голоса». Басы
Глава №26 книги «Песни. Опера. Певцы Италии»
К предыдущей главе К следующей главе К содержанию"...Различаются три категории басов: бас-профундо, бас-кантанте и комический бас. Бас-профундо, так же как и контральто, исчезли...
...С появлением на сцене Шаляпина в моду вошел бас-кантанте, то есть не бас и не баритон, а нечто среднее. Некоторым такой голос позволяет "блистать" теноровым звуком, другим интерпретировать, мы не говорим петь, музыкальные отрывки...
...Не будет большим исключением, если вы услышите, как бас нашептывает сквозь зубы арию Филиппа в "Дон Карлосе", без всякого намека на звук, и при этом публика будет восхищаться вокальной подделкой и превозносить певца, словно победителя после чрезвычайно трудной и опасной баталии. Разумеется, этот отрывок следует петь на выдохе, но при этом звук по своей окраске должен быть басовым, "a mezza voce" - чрезвычайно слигованным, опертым, непрерывным и чтобы в каждой ноте был "кусочек души". Пример этот достоин того, чтобы о нем сказать, ибо он показывает полное техническое и эстетическое невежество и исключительную терпимость широкой публики. Искажать, фальсифицировать, профанировать таким образом музыку Верди - значит покушаться на достоинство и целомудрие искусства. Исполнять сцену свирепого Филиппа, заживо погребенного в маленькой комнатушке мрачного замка Эскуриала приблизительно в той же манере, в которой экзистенциалист наших дней исполняет томную песенку, это просто смешно.
...Гибридный голос комического баса подходит к буффонадным персонажам типа дона Бартоло, Дулькамары, дона Паскуале. Этот характерный голос тоже постепенно исчезает. Пини-Корси и Аццолини были последними подлинными исполнителями этих ролей, в дальнейшем новую славу и блеск этим ролям придали такие великие баритоны, как Кашман и Стабиле, благодаря их исключительному комическому дарованию...
...Голос бас-профундо предназначен для персонажей, в которых соединены мудрость и величие: настоятели в "Силе судьбы" и "Фаворитке", вагнеровский Вотан, верховный жрец в "Норме" и так далее.
Характерный бас-кантанте - это Мефистофель в "Фаусте", вердиевский Спарафучиле, россиниевский Дон Базилио.
Скажем в заключение о голосе, в котором сочетаются качества баса-профундо и баса кантанте - это микеланджеловский "Моисей" Россини, обуреваемый страстью, негодованием и вдохновенными порывами. Какой голос может вознести к богу мольбу: "Обрати на нас свой взор со звездного престола, господи", как не тот, который звучит, как орган, звенит, как труба, обрушивается, как ураган? Но где вы слышали такой мощи голоса на сценах всех крупнейших театров мира?.."
Параллель Шаляпин — Росси-Лемени
"Золотая легенда о Таманьо, Карузо и Титта Руффо пополнилась с появлением русского гиганта Федора Шаляпина, заставившего говорить о себе столько, сколько не говорили ни об одном басе.
Шаляпин добился всего, чего хотел. Четверть века он господствовал на сцене и в жизни, повсюду вызывая лихорадочное любопытство и бурные симпатии. Голос для него был послушным инструментом. Когда он хотел, он был тенором, баритоном и басом, он владел всеми красками оперной палитры.
Это "исторический голос" среди басов по своим чрезвычайным сценическим откровениям и не менее чрезвычайным гонорарам.
Шаляпин дебютировал в "Ла Скала" в партии Мефистофеля. Публика сразу же была загипнотизирована при виде этого скульптурного торса. Эластичность движений, сатанинский взгляд произвели такое впечатление, что Карелли, Карузо и оркестр Тосканини исчезли, словно бы растворились от присутствия певца-гиганта.
С того вечера перед ним открылся всемирный горизонт. Один тенор в "Метрополитен-опера" жаловался Шаляпину на то, что тот его оконфузил, заставил исчезнуть, накрыв своим красным плащом. Шаляпин ответил ему на это: "Друг мой, я Мефистофель, ты мне запродал свою грязную душонку, взамен я даровал тебе красоту и молодость. И ты мой, моя воля тебя поглощает и растворяет. Я могу сделать с тобой все, что хочу, понимаешь?.."
...Несомненно, никогда не было на сцене существа столь одухотворенного, артиста столь совершенного. Его гениальное воображение не считалось с ограничениями, навязываемыми педантичными или нетерпимыми дирижерами, и часто даже лучшие из них, наиболее авторитетные и властные, отступали и капитулировали.
Ведь публика мало обращает внимания на того, кто дирижирует, когда выдающаяся личность озаряет своим светом сцену. И для нее было довольно одной лишь фразы, побуждения, смеха, легкого жеста.
В "Фаусте" Гуно Мефистофель влюбляет в себя Марту так, что ее совершенно не трогает весть о смерти мужа на войне. Во фразе "Перезрелая красотка..." словом "перезрелая", произнесенным сквозь зубы, почти не артикулированным, дополненным выразительнейшим жестом правой руки, Шаляпин, как говорят в театре, клал публику себе в карман.
Оттенки были секретом этого магического певца-актера. Он добивался их через голосовое "эхо". Редко кто из певцов знает секрет и достоинства вокального эха. Когда колокол передает и распространяет свой бронзовый голос, издаваемый ударом языка, то он рождает эхо там, где находит самый подходящий резонанс. Как физическое явление, оно известно всем, и должно было служить полезным примером для тех, кто изучает природу певческого звука. Когда слышат "утробный", горловой или носовой звук, не задумываются о причине дефекта, которая кроется в помехе, препятствующей распространению вибраций, исходящих из гортани. Это как в колоколе или стеклянном стакане, когда вводится чужеродное тело перед ударом или во время удара. Звук при этом неизбежно будет ослаблен и погашен, едва родившись, звуковая волна тут же оборвется, и распространение волны будет приостановлено в самом начале.
В человеческом же горле "чужеродным телом" являются всякого рода мышечные противодействия, сужения, которые мешают гортанным вибрациям, производимым выдохом, свободно достигнуть черепных полостей, где звук находит свое эхо (отзвук), которое усиливает и распространяет красивое звучание...
...Шаляпин познал ценнейшее свойство вокального эха и применял его с выдающимся знанием дела. Он умел придавать звуку отдаленное звучание и звучание под сурдину, с неизбежным эффектом, с неоспоримой пользой для разумной экономии вокальных средств.
В оттенках он выражал внутреннюю сущность своей личности, которой многие хотели и хотят подражать, однако им удается более или менее карикатурно копировать внешние формы.
Его подражатели не знают слияния с персонажем, того изумительного отождествления, в котором Федор Шаляпин был неподражаем. Они не понимают, что настоящее искусство заключается в проникновении в образ, в оживлении его своим вдохновением, своим духом. Быть, жить в самом образе, обновиться, живя в образе, сосуществовать с образом. Это и есть sub specie aeternitates (жить под знаком вечности), для чего артист собирает прошлое в настоящем и продолжает его в будущем.
...Шаляпин остается одиноким гигантом. Роль баса он поднял сверх всяких ожиданий на такую высоту, которая никому даже и не снилась. Как Карузо среди теноров и Титта Руффо среди баритонов, Шаляпин стал мерилом совершенства, и его имя облетело все континенты.
...Как-то Рауль Гинзбург хотел сыграть с ним злую шутку. Когда великий артист пел Бориса Годунова в Оперном театре в Монте-Карло, этот эксцентричный, с изощренной изобретательностью, лукавый директор театра надумал доказать французам, что Шаляпин не что иное, как щедро одаренная природой физическая сила и что своей карьере певец обязан фигуре и чарующим длинным рукам. И что же он придумал? Вызвал из Парижа другого русского баса, не менее гигантского, научил его шаляпинским движениям и жестикуляции и объявил его в Монте-Карло молодым Шаляпиным, наделенным лучшим голосом и более глубокой музыкальностью. По внешнему виду и по естественным свойствам интонации родного языка копия показалась всем совершенной. Да, если смотреть на нее со стороны, трудно было возразить что-либо: то же сценическое поведение, то же "импозантное" шествование, тот же реализм в изображении кошмарного видения, та же величественность во время торжественной церемонии. Но от внимательного глаза не могла ускользнуть имитация. После этой глупой истории о бедном певце, так жестоко обманутом Гинзбургом, никто никогда ничего не слыхал. Этот эпизод служит убедительным свидетельством тщетности усилий тех, кто верит в обманчивую видимость, чтобы отрицать существование абсолюта в жизни, в действительности и в искусстве...
...В последние годы выдвинулся Никола Росси-Лемени, наделенный звучным басом, особенно тяготеющий к идее "научного" пения.
В "Макбете", "Дон Карлосе", "Борисе" и "Фаусте" он продемонстрировал проницательный аналитический ум. В венах его течет наполовину русская кровь. Умственное и физическое сложение славян проявляется в его игре. Но в нем заметна нерешительность, неуверенность перед тем, образ которого стоит перед его глазами, к которому он тяготеет и от которого он хотел бы отдалиться, чтобы не подпасть под его влияние. У Росси-Лемени есть свой импульс, но он еще не нашел себя. Ему еще нужно время, чтобы восстать против "факта"... Удастся ли ему это? У искусного артиста нет недостатка в голосовых и интеллектуальных данных и возможностях проявить себя, но ему не следует отвергать сферичность звука, основу звукообразования у всех голосов, в особенности у басов...".