Беньямино Джильи
Глава №33 книги «Артуро Тосканини. Великий маэстро»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюИменно Артуро Тосканини принадлежит заслуга восстановления миланского театра после первой мировой войны, в результате которой Италия оказалась разорённой. Спектакли и концерты в Милане проводились нечасто, но 19 ноября 1918 года ― один из немногих дней, когда "Ла Скала" открывал свои двери зрителям.
В этот вечер под управлением Тосканини давалась лучшая опера Бойто ― Мефистофель. Холодное помещение театра обогревалось лишь дыханием зрителей, переполнивших зал. На этом спектакле великий дирижёр впервые встретился с будущей знаменитостью ― молодым тенором Беньямино Джильи, который с необычайным волнением ждал этого события. Вот как он рассказывал об этом в своих "Воспоминаниях":
«Как и в предыдущие годы, почти всё лето 1918 года я посвятил благотворительным концертам в пользу Красного Креста и много пел для солдат на фронте. Исход войны складывался теперь благоприятно для Италии. Победа виделась не за горами. Но для меня время это омрачено смертью Арриго Бойто.
Это произошло 10 июня. Я никогда лично не был знаком с Бойто, но настолько вошёл в его Мефистофеля, настолько проникся им, что теперь мне казалось, будто я потерял отца. А когда я узнал, что Тосканини думает почтить память ушедшего друга специальной постановкой Мефистофеля в "Ла Скала", я испугался при одной только мысли, что на роль Фауста он может выбрать какого-нибудь другого певца. Мне страшно было подумать, что выбор падёт не на меня.
Причины тут, конечно, имелись разные. Я хотел петь с Тосканини, и ещё я хотел – отчаянно хотел петь в "Ла Скала". Но больше всего хотелось, чтобы мне позволили принять участие в спектакле, посвящённом памяти Бойто.
Несколько недель провёл я в мучительном ожидании. Я потерял всякий интерес ко всем другим работам, отказался от нескольких контрактов и уехал в Реканати, где не находил себе места, не зная, что делать. И наконец пришла телеграмма, подписанная Тосканини. Я едва успел уложить чемоданы, попрощался с семьёй и вскочил в дневной поезд.
Тосканини, разумеется, слыл в то время уже легендарной фигурой, и меня очень волновала и пугала встреча с ним: ведь предстоит работать с этим гением, славившимся своей неприступностью, строгостью и страстностью.
Я говорю это не ради парадокса: именно потому, что он был таким трудным и требовательным, мне легко работалось с ним. Мне всегда доставляло гораздо больше удовлетворения работать с этим хмурым человеком, чем с кем-либо из других дирижёров, которых я знал до сих пор. Каждому спектаклю он отдавался целиком и хотел, чтобы все остальные поступали так же. На репетициях он бывал неутомим. Его ум умел охватить всё, даже едва постижимые тонкости музыкального произведения. Не БЫЛО такой проблемы, какую он не мог бы решить, и такой самой мелкой детали, которой он мог бы пренебречь.
Он обладал способностью наполнить волшебным вдохновением самую невыразительную партитуру и сделать ясным и светлым самый сложный музыкальный текст. Он упрямо и беспощадно боролся с ленью и неумением, но всегда сразу же выражал свою симпатию и сочувствие, когда видел, что человек хотя бы просто старается от души.
Он поощрял таланты, где бы ни находил их, и отличался скрупулёзной корректностью. На спектаклях предельно внимательно следил за тем, чтобы певцы получили свою долю аплодисментов и признательности публики.
Впоследствии наши пути разошлись... Его политические симпатии мне оказались чужды. Я никогда не мог понять, как он допускал, чтобы его жизнью распоряжались другие. Для меня Италия всегда оставалась Италией, при любом режиме. Но я никогда не переставал уважать Тосканини и восхищаться его достоинствами музыканта.
Полвека прошло с того первого, неудачного представления Мефистофеля в "Ла Скала". Теперь на этой же сцене под руководством Тосканини мы пытались принести повинную автору посмертно.
Вспоминание о спектакле, который состоялся в "Ла Скала" 19 ноября 1918 года, останется совершенно незабываемым. Заглавную партию пел Надзарено де Анджелис, партию Маргариты ― Линда Каннетти, Зибеля – контральто Елена Роковская (жена Туллио Серафина).
Мы вкладывали в спектакль всю душу, а Тосканини, стоявший за дирижёрским пультом, освещённый прожектором, казался озарённным божественным сиянием.
Спектакль получился бесконечно волнующим. Все, кто принимал в нём участие ― певцы, музыканты, публика, ― чтили память Бойто ― патриота, соратника Гарибальди, поэта и композитора. Прошло полтора месяца со дня перемирия, со дня нашей победы, о которой так мечтал Бойто и которую ему не пришлось праздновать.
Театр блистал бриллиантами, блестели и слёзы на глазах слушателей. Для меня лично этот праздник имел важные и неожиданные последствия. Тосканини привлёк к спектаклю внимание всего мира, а это в свою очередь ― внимание Джулио Гатти-Казацца, руководителя "Метрополитен-опера" в Нью-Йорке, ко мне. Но узнал я об этом только полтора года спустя».
В эту смутную послевоенную пору, когда Италия напрягала все силы, чтобы вернуться к нормальному образу жизни, Артуро Тосканини решил заняться политической деятельностью. Его имя оказалось среди кандидатов в депутаты Миланского городского управления и — что самое невероятное — в списках фашистов.
Рвущийся к власти Муссолини, главарь чернорубашечников, именовал себя социалистом. Он клялся обеспечить Италии всеобщее процветание: установить "контроль над производством для рабочих", передать "землю крестьянам", "ликвидировать монополии" и т. д. и т. п. Программа дуче на словах выглядела заманчиво, но на деле...
Столкнувшись с "молодцами" Муссолини на избирательных участках, Тосканини очень скоро увидел истинное лицо фашистов, понял лживость их заверений. Музыкант отказался выступать с речами перед избирателями, замкнулся, не обнаруживая никаких качеств политического борца. Его кандидатура провалилась. С тех пор дирижёр навсегда отошёл от политической деятельности, но на всю жизнь сохранил отвращение к фашизму.
В 1919 году Тосканини удалось выступить с концертами в Миланской консерватории. А в январе следующего года он принял приглашение театра "Аугустео" приехать в Рим дирижировать пятью вечерами симфонической музыки, в мае — ещё тремя. В июне по случаю открытия Всемирной сельскохозяйственной выставки Тосканини руководил серией концертов в Падуе.