Мои друзья и я. Игорь Стравинский (продолжение)
Глава №68 книги «Франсис Пуленк: Я и мои друзья»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюС. О. — В то время, как другие, наоборот, были ею в какой-то степени заворожены. Но все же, помня о Вашем восхищении Стравинским, я предполагаю, у Вас было сильнейшее желание познакомиться с ним?
Ф. П. — Естественно. Вы только представьте себе! Но я познакомился со Стравинским только некоторое время спустя, когда я стал старше. Я увидел Стравинского в 1916 году когда он, первый раз во время войны, приехал, из Швейцарии. Я его совершенно случайно встретил у моего издателя. Когда я увидел, что он входит, мне показалось, что входит сам господь бог. Правда! По необыкновенно счастливой случайности у меня в руках было переложение в четыре руки «Петрушки, и я попросил его надписать ее для меня. Это было мое первое соприкосновение со Стравинским. В тот день я не сказал ему и четырех слов, но следующей зимой, в 1917 году, он снова приехал на знаменитый сезон Дягилева, когда был поставлен «Парад», в ту зиму я часто встречался с ним. С этого времени, говорю это с гордостью, я стал его другом, по крайней мере, одним из его друзей.
С. О. — И также исполнителем его произведений, я полагаю?
Ф. П. — И исполнителем его произведений. Я постоянно подчеркиваю в разговорах, что для меня было большой честью играть партию одного из четырех роялей в «Свадебке». Я должен был участвовать в премьере в 1923 году, но, увы, в последний момент возникло препятствие — я, как назло, заболел желтухой. Однако сразу же после цервой серии представлений я вернулся к своей партии рояля и должен сказать, что играл «Свадебку» более сорока раз. И что особенно важно — с дирижером, который исполнял ее лучше всех,— с Ансерме.
С. О. — Он несравненен в Стравинском.
Ф. П. — Я играл «Свадебку» даже со Стравинским и со многими другими дирижерами, в Лондоне, Париже, Швейцарии, Италии, Испании, но самое удивительное, что только с Ансерме было легко играть.
С. О. — А кто были остальные пианисты, ведь их должно быть четверо, не правда ли?
Ф. П. — Да. На премьере должны были играть Марсель Мейер, замечательная пианистка, которой, увы, уже нет в живых, Элен Леон, тоже умершая, Жорж Орик и я. Такова была команда премьеры. Но я заболел, и партию четвертого рояля играл Фламан, дирижер оркестра Монте-Карло.
С. О. — Скажите, дорогой друг, в каких отношениях Вы были со Стравинским? Непринужденных, дружеских, светских?
Ф. П. — Очень непринужденных. Он относился ко мне изумительно, потому что, подумайте только, именно Стравинский устроил так, что меня начали издавать в Лондоне у Честера, моего первого издателя, издателя «Вечных движений», моей Сонаты для двух кларнетов, Сонаты в четыре руки, всех этих моих ранних небольших произведений, еще достаточно невнятных; они были изданы благодаря любезности Стравинского, который относился ко мне действительно как отец. Мы были с ним очень близки друг другу, пока нас не разлучила жизнь. Он живет в Америке, я вижусь с ним очень редко, но мои чувства к нему остаются совершенно теми же, что и раньше, только еще сильнее, и восхищаюсь я им безгранично. В целом я люблю все периоды Стравинского. Среди них есть такие, которые мне ближе, но я глубоко восхищаюсь даже его последним периодом, который мне достаточно далек. Я восхищаюсь тем, что человек в семьдесят пять лет обновляется, это замечательно, даже если он вырабатывает свой мед с помощью открытий других — Шенберга, Веберна. Знаете, он как Пикассо, они оба создают свой мед с помощью ...