Мои друзья и я. Морис Равель (продолжение)
Глава №64 книги «Франсис Пуленк: Я и мои друзья»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюС. О. — На рояле?
Ф. П.— На рояле. Дягилев должен был ставить «Вальс» в Русском балете, в декорациях Хосе-Мариа Серта, мужа Миси. Равель пришел очень скромно, с нотами под мышкой, и Дягилев ему сказал (как обычно «в» нос», голосом, который мне, между прочим, так легко имитировать): «Дорогой Равель, какое счастье услышать Ваш Вальс!» И Равель, кажется, с Марсель Мейер сыграл «Вальс», может быть не очень хорошо, ... но все же это был «Вальс» Равеля. Я в то время очень хорошо знал Дягилева и видел, как у него задвигались челюсти, как он стал вставлять и вынимать монокль, я видел, что он в замешательстве, что ему это не нравится, что он готов сказать: нет. Когда Равель кончил, Дягилев сказал только одну фразу, по-моему, очень верную, он сказал: «Равель, это шедевр .., но это не балет... Это портрет балета, это живописное изображение балета».
С. О. — Прекрасно!
Ф. П. — Я думаю, именно поэтому никому не удалось хореографическое воплощение «Вальса». Но что было совершенно необычно, так это молчание Стравинского,— он не произнес НИ СЛОВА!
С. О. — Совсем ничего?
Ф. П. — Ничего! Тогда, в 1921 году, мне было двадцать два года, и я был ошеломлен, понимаете? Этот случай дал мне на всю жизнь урок скромности, потому что Равель спокойно взял свои ноты и очень спокойно, не заботясь о том, что о нем будут думать, ушел. Вот, это Вам может объяснить позицию Равель — Стравинский, Стравинский — Равель.
С. О. — Превосходно. Должен сказать, Вы внесли в этот вопрос полную ясность. Но давайте, перейдем к несколько более легкой теме, более легкомысленной. Тристан Клингзор и Маргарита Лонг рассказывали мне о Равеле. Они оба говорили — надо думать, это имело большое значение в его жизни — об элегантности и дендизме Равеля.
Ф. П. — О да, это совершенно необыкновенно. Стравинский всегда заботился об элегантности, о хорошо сшитом костюме, о том, чтобы твид был самого лучшего качества, так сказать, из пристрастия к роскоши; в то время, как для Равеля имело значение не качество материи, а покрой костюма, зачастую довольно странный. У меня есть одна великолепная фотография Равеля. Он выходит из знаменитого в то время ресторана «Гранд Экар» вместе с Леон-Полем Фартом, Полем Мораном и Жоржем Ориком. Он одет, как маленький жокей. На нем габардиновое пальто, котелок, смокинг и лакированные туфли! Нельзя понять, было ли это днем или вечером. Он придавал всему этому «крррайне» важное значение. Однажды, когда его поздравляли после его концерта, одному из своих друзей, который воскликнул: «Браво, Равель, это прекрасно!» он сказал: «А ты заметил, что я сегодня ввел в моду фрак василькового цвета?» Да, есть еще одна замечательная история, которую мне рассказал Кокто, история с перчатками. Вы помните, что перед 1914 годом мужчины носили светло-кремовые перчатки с длинными крагами?