Верди. Опера «Симон Бокканегра». Сюжет
Глава №116 книги «Путеводитель по операм — 1»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюОпера в трех действиях, с прологом. Либретто Ф. М. Пьяве, по драме Шиллера, переработано Фр. Верфелем.
Премьера — 12 марта 1857 г., в венецианском театре «Фениче».
Действующие лица: Симон Бокканегра, плебей, дож Генуи — баритон; Амелия Гримальди, его дочь — сопрано; Якопо Фиеско, патриций, он же «монах Андреа» — бас; Габриэль Адорно, молодой дворянин — тенор; Паоло Альбиани, канцлер — баритон; Пьетро, сенатор — бас; Капитан лучников — тенор; Горничная Амелии — меццо-сопрано; телохранители, портовые рабочие, народ, сенаторы, патриции и плебеи, служащие городского управления.
Действие происходит в Генуе, близ города, в имении Гримальди и во Дворце дожей, в середине XIV века. Между прологом и первым действием проходит 20 лет.
Пролог
Ночь. Дворец Фиеско, стоящий на площади, освещен лишь красноватым пламенем единственного факела. В темноте появляются фигуры в масках. В Генуе что-то готовится.
Вождь восставшего народа, Паоло Альбиани, шепчется со своими сторонниками недалеко от дворца: кому быть правителем?.. Тому, кого боготворит народ... Паоло строит планы, что вместо нового дожа править будет он сам.
«Проклятое отродье надменных патрициев, плебеи отомстят тебе сегодня!» грозит он кулаком в сторону дворца Фиеско. А Симона Бокканегра он встречает словами: «На заре ты станешь правителем Генуи!» Симон вздрагивает от этих слов, колеблется... Но если он станет дожем, то сможет спасти дочь Фиеско, Марию, которую он безумно любит, но которую отец держит взаперти во дворце, за то, что она отдала сердце ему, плебею. Паоло выражает и свое желание: если друг его получит титул правителя, то он должен тайно разделить власть с ним, Паоло, помогшим возвышению Симона. Бокканегра клянется Паоло выполнить это его желание.
Восставший народ, втайне собравшийся ночью, не желает больше ярма патрициев. Паоло произносит имя сына народа, Бокканегры. Из уст в уста проносится шёпотом девиз: «Симон... Симон и свобода!» Толпа расходится.
Знатный вельможа, старик Фиеско, с болью прощается с роскошным замком великих предков, с Генуей, а также с дочерью, гроб которой траурная процессия провожает в часовню напротив дворца.
Дворец покидают и домочадцы Фиеско, факел тушат. На ступеньках церкви сталкиваются Бокканегра и выходящий из-за темных колонн Фиеско. Симон на коленях молит отца возлюбленной о прощении. Но надменный патриций видит в нем только слугу, плебея, обесчестившего его дочь. Напрасны все слова Бокканегры. Все же Фиеско ставит одно условие:
Принеси мне еще ночью
Дитя, которое ты держишь втайне.
Цветок, распустившийся из преступной связи
Дай мне, чтоб я взрастил его,
Как подобает благородной девице...
Он просит у Симона свою внучку, тогда он простит его. Подавленный Симон едва может выговорить, что ребенка похитили. Он рассказывает, как застал свой дом взломанным и опустевшим, как искал дочку... Фиеско, однако, не верит ему и с презрением и ненавистью отворачивается от него.
Бокканегра уже давно не видел Марию, и теперь он стучится в ворота дворца. Тяжелые ворота отворены, кругом — мертвая тишина. Симон входит в покинутый дом, идет из комнаты в комнату. Нигде ни души. Только выйдя из особняка, замечает Симон часовню, освещенную свечами, и в ней гроб. Как безумный врывается он туда:
— Мария!.. Мария!.. — Поди, обними мертвую... — слышны из темноты безжалостные слова Фиеско. Бокканегра лишь сейчас узнает о смерти возлюбленной.Но вдали он уже слышит свое имя, произносимое толпой: — Бокканегра ...
С пылающими факелами, ликуя, выходит на площадь народ и провозглашает Симона Бокканегру дожем. Генуэзцы подняли сына народа на трон в самый трагический момент его жизни.
Действие первое
Картина первая. Прошло двадцать лет... Бокканегра — дож Генуи. Во дворце Гримальди, близ города, живет красавица Амелия Гримальди. В саду, на берегу моря, ожидает она своего возлюбленного. Глаза ее устремлены на волнующееся море. Уже светает... В сердце девушки жива память о той страшной ночи, когда ее похитили из родного дома... Вдали слышится голос юного Габриэля Адорно, приближающегося на лодке к берегу.
Амелия боится за любимого и предостерегает его: мятеж, который ты сеешь, приведет тебя на плаху... по ночам я вижу в саду скользящие таинственные тени... Я вижу тебя и Андреа, в глазах которого пылает дикая злоба, вижу дворян и солдат... — Молчи! — просит Габриэль, — даже ветер может услышать нас и предать в руки тирана... — Любовь наша защитит нас! — загораются надежной глаза Амелии.
Прибывает посланец дожа, сообщающий о том, что Симон Бокканегра, по пути из Савоны, посетит Амелию. Девушка говорит Габриэлю о цели приезда дожа:
— Он просит моей руки для своего наперсника!
— Кто он?
— Ненавистный фаворит его, Паоло!
Но она не будет принадлежать другому, — обещает Амелия своему возлюбленному.
По уходе Амелии в сад приходит старый монах Андреа. Адорно просит его благословить их брак с Амелией. Тогда монах выдает Адорно тайну: Амелия — девушка низкого, плебейского происхождения, она не родная, а приемная дочь графини Гримальди. Юного патриция, однако, ничто не может поколебать в его любви. Андреа берет с него клятву: — Завоюй нам обратно наши дворянские права! И юноша клянется: хотя бы и ценою жизни он будет бороться за права знати... а дож-плебей — пусть погибнет.
Прибывает дож в сопровождении канцлера Паоло, которого, однако, дож тут же отсылает с поручением в город. «Народ Генуи бунтует, торопитесь тотчас туда, успокойте все партии!» Затем Бокканегра обращается к Амелии:
Почему ты держишься столь далеко от танцев и празднеств? ... что за тайна, которую ты оберегаешь? Почему ты так боишься света?
Ласковые слова пробуждают в девушке доверие к дожу. Она признается ему, что любит одного юношу... Но руки ее просит другой, которого привлекает ее богатое наследство. Это — Паоло, одно имя которого ей ненавистно. Она рассказывает и то, о чем никто не подозревает:
Я не дочь Гримальди...
Однажды ночью, когда отец ее был далеко, в хибарку вошла женщина, взяла ее на руки, укачала, а проснулась она уже в этом богатом особняке. При этом воспоминании в доже вновь вспыхивает надежда, а портрет в старинном медальоне, изображающий мать девушки, развевает все сомнения: в Амелии Бокканегра нашел свою пропавшую дочь, похищенную у него еще ребенком. Отец радостно обнимает дочь, но оба они решают, что тайну их никто не должен знать.
Картина вторая. В зале заседаний с ненавистью смотрят друг на друга представители народной и дворянской партий. Канцлер Альбиани только того и ждет, чтобы вспыхнул мятеж. Он разжигает его из мести против Бокканегры, так как старый друг его, которому он помог стать дожем, по неизвестным причинам отказал ему в руке Амелии.
Снаружи слышится шум приближающейся толпы, преследующей Габриэля Адорно и монаха. Спустя минуту волнение охватывает весь дворец.
Канцлер Паоло, услышав имя Адорно, чувствует недоброе и, пользуясь суматохой, в испуге пытается скрыться, но, по приказанию дожа, стража закрывает ему выход. Вот-вот плебеи и патриции ринутся друг на друга, взлетают обнаженные шпаги, а с площади слышится крик народа: смерть дожу!
Дож отдает приказание:
— Пусть отворят ворота, впустят народ, я не боюсь народа и буду ждать его здесь! — На площади звучит труба герольда, обращение дожа к народу вмиг меняет насторение толпы. Слышатся возгласы: Да здраствует дож!
Народ заполняет залы. Адорно обвиняют в убийстве одного из приспешников Паоло Альбиани и требуют его смерти.
Габриэль не отрицает, что он убил человека по имени Лоренцино, за то, что он похитил Амелию, но он знает, что Лоренцино действовал по приказанию некоего всесильного господина. Паоло, организовавший похищение, чувствует, что на него надвигается опасность. Адорно, однако, подозревает не его, а дожа, и заносит над ним кинжал. Ворвавшаяся в зал Амелия Гримальди бросается между ними. Она рассказывает, что на нее напали двое людей в масках... придя в себя, она увидела перед собою Лоренцино, из рук которого ей удалось спастись, лишь угрожая ему гневом дожа.
— Кто организовал похищение? — раздается вопрос.
По мнению дворян — только плебей!
По мнению сторонников народа — только патриций!
Вновь мелькают шпаги, вот-вот прольется кровь, но слова дожа: Братоубийцы! — останавливают разбушевавшихся людей. Притихнув, слушают они дожа:
В то время, как земли и океаны ожидают,
чтобы их покорили, вы восстаете против своих
же кровных братьев и разрушаете родину свою...
Звезда-хранительница наша вопрошает,
нас обвиняя: почему же нет мира на земле?
Зачем там проливают кровь?
Габриэль добровольно протягивает свою шпагу дожу, но тот отказывается ее взять. Он верит его слову, но пока не раскроется тайна похищения, Габриэль и монах останутся под охраной. Симон Бокканегра хорошо знает, что организатором похищения девушки был канцлер. К нему он и обращается, и слова его — словно удары судьбы:
— В твоих руках честь и правосудие этого города, иди же, исполняй свою обязанность! Тут, среди нас, скрывается преступник, лицо его бледнеет от моих слов... Он столь близко, что я мог бы дотронуться до него рукой... Я знаю его имя... На лице его ужас... Обвини же его и прокляни навеки, чтоб слышал он нас, подлый! Пусть обрушатся на него, словно бич, пусть гонят его слова: ты проклят своим народом!
Канцлер дрожит, но он должен повторить ужасное проклятье, свой собственный приговор. — Будь проклят! — гремит по залу голос народа.
Действие второе
Паоло с ужасом думает о проклятье, произнесенном им самому себе. Теперь он живет лишь ради мести. Он должен уничтожить Бокканегру, которого сам возвысил, и который теперь, как кукла, по воле своего создателя упадет обратно в грязь. На столе стоит кубок, из которого обычно пьет дож. Паоло сыплет в него медленно действующий яд, который погубит Симона. Но ему мало этого: он приказывает ввести пленника-монаха Андреа и предлагает ему спасение, побег, если тот примет его в ряды мятежников-дворян. Но монах, по происхождению надменный вельможа, отказывается: он не запятнает своего имени предательством. Затем он призывает Габриэля. Влюбленный юный дворянин доверчив, он поверил словам Паоло, будто Амелия — любовница дожа, и кровь ударила ему в голову. Канцлер дарит ему кинжал. Габриэль остается один. Сердце его полно стыда и отчаяния: «Живи он хоть сто раз, сто раз заколол бы я его... Амелия предала меня!»
Мучимого сомнениями Адорно застает Амелия, которая в ответ на его отчаяние признается, что она действительно любит дожа, но, связанная уговором, она не говорит, что ее любовь — любовь дочери, а не любовницы. Габриэль хочет слышать правду, но Амелия умоляет его, чтоб он пока не пытался узнать ее тайны...
— Дож приближается! — спохватывается девушка. — Скройтесь! — умоляет она. Ведь если дож увидит здесь Адорно, то пошлет его на плаху. Ей с трудом удается выпроводить жаждущего мести юношу в соседнюю залу.
В руках у Бокканегры список мятежников, и первым стоит в нем имя Адорно, в которого смертельно влюблена его дочь, как она сейчас признается в этом. Дож потрясен: обретенную, наконец, дочь предательски похищает противник... Сколько ему еще терпеть подлости от заговорщиков? — раздумывает он, оставшись в одиночестве. Затем выпивает кубок. Под действием яда он погружается в забытье, засыпает.
Из соседнего зала осторожно прокрадывается Адорно, чтобы заколоть Симона. Амелия предотвращает убийство, и ослепленный любовью юноша узнает, что Амелия не любовница, а дочь дожа. Он только сейчас понимает, на что он чуть было не осмелился. Он подавлен: он хотел убить отца своей возлюбленной!.. Потрясенный юноша отдает свою жизнь в руки правителя.
Но Бокканегра не мстит. Дворец осаждают взбунтовавшиеся дворяне. Теперь уже Адорно призывает партию патрициев к примирению, ведь наградой ему будет рука Амелии.
Действие третье
Дож освобождает монаха Андреа, а канцлера Паоло Альбиани, предателя, подстрекавшего патрициев к мятежу, посылает на плаху. Идущий на смерть Паоло успевает сообщить монаху, что минуты Симона Бокканегры сочтены: «В вино его я влил яд!» — торжествующе смеется он.
Канцлер идет на казнь в то самое время, когда Амелия и Адорно — под венец. В последний путь его сопровождает свадебная песня.
Андреа потрясен судьбой Бокканегры: — Я хотел отомстить иначе... То была смерть иная, достойная тебя... Слышны шаги... великой встречи пробил час... Андреа удаляется.
Яд уже действует. Симон Бокканегра, шатаясь, выходит на террасу, открывающуюся к морю.
— ... Прекрасное море, ты было мне матерью, — вздыхает он, смотря вдаль. — Почему я не обрел могилу в твоих объятиях? Здесь находит его Андреа, бросающий ему в лицо беспощадные слова о близкой смерти. Дож узнает старого смертельного врага. Монах Андреа — не кто иной, как Фиеско, вождь партии патрициев, пришедший теперь, как судья, с приговором. Бокканегра напоминает ему о прошлом:
— Ты обещал мне мир, если я отдам тебе свою дочь, исчезнувшую тогда... дитя, однако, живо... Имя ее Амелия Гримальди...
Фиеско потрясен... Амелия — дочь его умершей дочери, его внучка... И жестокий Фиеско плачет...
В последнюю минуту бывшие смертельные враги обнимаются в слезах.
Свадебное шествие возвращается из церкви. Симон Бокканегра умирает на руках Амелии и Адорно. Фиеско объявляет народу о его смерти.