Сергей Рахманинов (Sergei Rachmaninoff)

Сергей Васильевич Рахманинов родился 1 апреля 1873 года в Новгородской губернии. Первые уроки игры на фортепиано и первые музыкальные занятия начались с четырехлетнего возраста и проходили под руководством матери.

В 1882 году семья Рахманиновых переселилась в Петербург, и мальчик был отдан в Петербургскую консерваторию в класс профессора Демянского. В 1885 году семья переехала в Москву. С этим обстоятельством связан был переход Рахманинова в Московскую консерваторию. Здесь он обучался под руководством сначала Н.С. Зверева, а затем А.И. Зилоти в области фортепиано. А.С. Аренский и С.И.Танеев обучали его музыкальной теории и композиторской технике. Рахманинов окончил Консерваторию в 1892 году с золотой медалью, представив в качестве экзаменационной работы одноактную оперу «Алеко» на сюжет поэмы Пушкина «Цыганы». В том же году эта опера была поставлена в Москве на сцене Большого театра. С нею автор выступил вскоре и как дирижер в Киевском оперном театре.

Забегая вперед, стоит сказать, что Рахманинов выказывал уже в начале творческого пути себя и как прекрасный дирижер. В начале композиторской и исполнительской деятельности дирижерское искусство привлекало его: в 1897-1898 годах он служил дирижером в частной («мамонтовской») опере в Москве, а с 1904 по 1906 год занимал такой же пост в московском Большом театре. Позднее он почти не выступал в этом качестве.

С зимы 1892 года начались публичные выступления Рахманинова как пианиста. И он быстро показал свои незаурядные способности. Уже в те годы игра его отличалась яркостью, силой, богатством и полнотой звучания, блеском и остротой ритма, захватывающей и приковывающей внимание выразительностью и властно покорявшей волевой напряженностью.

Признание Рахманинову как талантливому симфонисту впервые принесла оркестровая фантазия «Утес», написанная в 1893 году. В отзывах печати на первое исполнение фантазии отмечались поэтичность настроения, богатство и тонкость гармонии, яркость оркестровых красок. Несомненно, индивидуальный и притом обаятельный композиторский почерк Рахманинова чувствуется уже в первых юношеских опытах.

Неожиданная пауза наступила в 1897 году, после неудачного исполнения Первой симфонии Рахманинова — сочинения, в которое композитором было вложено много труда и душевной энергии, непонятого большинством музыкантов и почти единодушно осужденного на страницах печати, даже осмеянного некоторыми из критиков. Провал симфонии стал глубокой психической травмой для Рахманинова; по собственному, более позднему признанию, он «был подобен человеку, которого хватил удар и у которого на долгое время отнялись и голова и руки». Три последующих года были годами почти полного творческого молчания, но одновременно и сосредоточенных размышлений, критической переоценки всего ранее сделанного. Результатом этой напряженной внутренней работы композитора над самим собой явился необычайно интенсивный и яркий творческий подъем в начале нового столетия.

На протяжении первых трех-четырех годов наступившего XX века Рахманиновым был создан ряд замечательных по своей глубокой поэтичности, свежести и непосредственности вдохновения произведений различных жанров, в которых богатство творческой фантазии и своеобразие авторского «почерка» соединяются с высоким законченным мастерством.

Пять лет отделяют Второй фортепианный концерт Рахманинова, оконченный в 1901 году, от его предыдущего фортепианного произведения — Шести музыкальных моментов. Композитор предстает в этом новом своем сочинении как зрелый сложившийся мастер с ярко выраженной индивидуальностью и выработанной манерой письма. Рахманинов показал себя в нем крупным оригинальным художником, «свободным от всякой изысканности и в то же время обладателем всех средств новейшей техники».

Концерт, принесший ее автору заслуженный успех, был по праву признан лучшим русским фортепианным концертом после си-бемоль-минорного концерта Чайковского. Но, при сохранении преемственных связей с наследием Чайковского и других русских и зарубежных композиторов XIX века, рахманиновский концерт содержит много нового как в своем образном строе и средствах музыкального выражения, так и в самой трактовке жанра. Можно было бы назвать его вдохновенной лирико-патетической поэмой для фортепиано с оркестром.

В одно время с концертом создавалась Вторая сюита, неудивительно, что она в отдельных своих моментах перекликается с ним по характеру музыки, хотя задача, стоявшая в данном случае перед композитором, была иная. Это произведение еще одна несомненная творческая удача Рахманинова.

Более скромная по масштабу симфоническая кантата, или вокально-симфоническая поэма «Весна» (1902), написана на слова стихотворения Н.А. Некрасова «Зеленый шум». Произведение это оказалось созвучным тем «весенним» настроениям, связанным с подъемом освободительных чаяний и ожиданием близких перемен, которыми были охвачены широкие круги русского общества в начале 1900-х годов.

Более сложной оказалась судьба двух последующих крупных произведений Рахманинова — опер «Скупой рыцарь» и «Франческа да Римини», впервые показанных на сцене Большого театра в один вечер 11 января 1906 года. Встреченные с большим интересом, они вместе с тем вызвали много споров и разногласий в их оценке.

Оба произведения были во многом новы и необычны с точки зрения сложившихся традиционных норм оперной драматургии XIX века. Как и «Алеко», они отличаются краткостью, сжатостью формы, отсутствием развернутого, постепенно развивающегося действия: все внимание сконцентрировано на немногих важнейших его моментах и переживаниях одного-двух главнейших действующих лиц. Но если там это определялось характером полученного задания, то в «Скупом рыцаре» и «Франческе» было результатом свободного выбора композитора.

Опера «Франческа да Римини» оказалась последней у Рахманинова. Задуманная в конце 1906 года новая опера «Монна Ванна» по одноименной пьесе Метерлинка осталась неоконченной. Написав первое ее действие, композитор по каким-то причинам отказался от продолжения этой работы и в дальнейшем не обращался к оперному жанру. Может быть, этому способствовал его отъезд в Дрезден, где Рахманинов прожил три зимы, летом возвращаясь домой, или довольно частые выступления его в тот период в Европе как пианиста и дирижера.

Особое место в творчестве композитора занимают романсы. В них Рахманинов предстает другой стороной своего творческого облика. Преимущественной сферой его камерного вокального творчества была лирика, мир личных чувств и настроений. Исключительным богатством, красочностью и разнообразием форм отличается фортепианное сопровождение и в романсах Рахманинова. К числу наиболее популярных относятся — «Сирень», «Не пой, красавица», «Весенние воды», «Ночь печальна», «Отрывок из Мюссе», «Я опять одинок».

Только через десять лет после тяжелого нервного потрясения, связанного с неуспехом Первой симфонии, Рахманинов вновь обратился к этому жанру, создав свою Вторую симфонию. На этот раз как московская, так и петербургская пресса единодушно признала высокие художественные достоинства нового произведения. Один из столичных критиков сравнивал появление рахманиновской симфонии по значению с первым исполнением «Патетической» Чайковского, называя Рахманинова достойным преемником этого великого мастера.

Произведением меньшего Масштаба, но интересным и во многом новым для Рахманинова явилась симфоническая картина «Остров мертвых» по одноименному живописному полотну А. Бёклина или, точнее, созданная под его впечатлением. В отзывах печати на первое исполнение «Острова мертвых» отмечалось, что в музыке этого рахманиновского сочинения нет того застывшего покоя небытия, которое царит у Бёклина, в ней слышатся скорее муки, стоны и отчаяние Дантова ада в соединении со страстной жаждой жизни.

Важнейшим этапом в творческом развитии Рахманинова стало создание в 1909 году Третьего фортепианного концерта. Не уступая своему предшественнику по свежести вдохновения, мелодическому богатству и красоте тем, Третий концерт носит на себе печать большей зрелости и сосредоточенности мысли. Асафьев считал, что именно с Третьего концерта началось окончательное формирование «титанического стиля рахманиновской фортепианности» и черты «наивно романтической фактуры», свойственные ранним сочинениям композитора, полностью преодолеваются им.

В том же году Рахманинов впервые успешно гастролирует в США. С 1909 года и по 1912 год он занимает должность инспектора русской музыки при Главной дирекции Русского музыкального общества.

В 1910 году Рахманинов обращается к духовной музыке. Он пишет Литургию св. Иоанна Златоуста. Рахманинов не прибегает в своей Литургии к знаменному и другим одноголосным распевам Древней Руси, создавая «свободную» композицию, в которой выражает свое понимание смысла литургического действа, свое личное отношение к богослужебным текстам. Композитор стремится к созданию высокохудожественной церковной музыки, которая, не нарушая благоговейной простоты и строгости богослужебного чина, в то же время обладала бы самостоятельной эстетической ценностью.

Вокально-симфоническая поэма «Колокола» на стихи Эдгара По в русском переводе К.Д. Бальмонта, написанная в пору высокой творческой зрелости Рахманинова в 1913 году, по значительности своего замысла и мастерству его воплощения принадлежит к наиболее выдающимся образцам русской музыки кануна Первой мировой войны. Напряженно экспрессивный, беспокойный характер музыки «Колоколов» обусловлен предчувствием грядущих трагических перемен. В четырех ее частях представлен жизненный путь человека от полной надежд и ожиданий юности до печальной кончины. Звон колоколов, звучащих то светло и радостно, то тревожно и зловеще, как грозное предупреждение, то глухо и мрачно, символизирует разные этапы этого пути.

Подобным настроением проникнуто и следующее произведение композитора — «Всенощное бдение». «Самым значительным созданием Рахманинова является изумительная музыка его „Всенощной“ для хора без инструментального сопровождения, — считал Асафьев. — „Всенощная“ вместе с тем оказывается пока и наивысшим достигнутым творческим опытом, где композитор, словно под влиянием духовного откровения, отметает все случайное, наносное, мелколичное и соприкасается с глубиной народного и древнерелигиозного сознания. Напевность или песенная текучесть проявляется в каждом миге звучаний „Всенощной“, создает напряженное, живо ощутимое наличие жизненного потока, струящегося беспредельно и в щедром едином светлом порыве сливающего (перерабатывающего) всякую личную страсть, скорбь, смятение в целостное, в объединяющее течение».

Октябрьская революция застала Рахманинова за переделкой его Первого концерта. Многие тогда считали, что переворот в России временный. Рахманинов же думал, что это конец старой России и что ему, как артисту, ничего другого не остается, как покинуть родину. Он считал, что жизнь без искусства для него бесцельна. Боялся, что в наступившей ломке искусство, как таковое, существовать не может и что всякая артистическая деятельность прекращается в России на многие годы. Поэтому он воспользовался пришедшим неожиданно из Швеции предложением выступить в концерте в Стокгольме. В конце 1917 года он вместе с женой Натальей Александровной и детьми покидает Россию.

Вначале он едет в Париж, затем перебирается в Швейцарию. С 1935 года композитор живет в США. Наступает новый перерыв в творчестве Рахманинова, на этот раз значительно более длительный, чем предыдущий. Только спустя целое десятилетие композитор возвращается к сочинению музыки, сделав обработку трех русских народных песен для хора и оркестра и завершив Четвертый фортепианный концерт, начатый еще накануне Первой мировой войны.

Рахманинов мучительно тосковал по родине, постоянно размышляя о том, не совершил ли он ошибку, покинув отчизну. Он жадно интересовался всем, что приходило из Советского Союза, и его интерес к своей обновленной родине был искренен, глубок. Он читал книги, газеты и журналы, приходившие из СССР, собирал советские пластинки. Особенно любил он слушать русские песни в исполнении замечательного Краснознаменного ансамбля.

Возможно, все это послужило толчком для постепенного возрождения творчества Сергея Васильевича, создавшего в 1930-е годы такие прекрасные сочинения, как «Симфонические танцы», Рапсодия на тему Паганини и особенно Третья симфония.

Лето 1934 года принесло композитору долгожданную творческую удачу. Всего за семь недель Рахманинов создал одно из наиболее блестящих своих произведений — Рапсодию для фортепиано с оркестром на тему скрипичной пьесы Никколо Паганини.

В Третьей симфонии, завершенной в 1936 году, обобщаются лучшие рахманиновские свойства. Она, без всякого сомнения, крупное явление в эволюции национально русского симфонизма. Симфония, одухотворенная лирикой и гимнами восторга и любви, обращена к великой родине композитора — России.

Еще одна вершина того периода — «Симфонические танцы» (1940). Рахманинов, всегда очень строго и критически относившийся к своим произведениям, по-иному относился к «Симфоническим танцам». Он до конца жизни любил их, вероятно, считая своим лучшим произведением, и радовался, когда узнавал, что тот или другой дирижер хочет их исполнять. Он надеялся, что известный хореограф М.М. Фокин поставит балет на эту музыку. Они не раз обсуждали эту идею, но осуществить намерение — поставить балет на музыку «Симфонических танцев» Рахманинова — из-за смерти Фокина, последовавшей летом 1942 года, так и не удалось.

Последний концертный сезон Рахманинова — 1942-1943 годов — начался 12 октября сольным концертом в Детройте. Весь сбор с концерта 7 ноября в Нью-Йорке, в сумме 4046 долларов, Сергей Васильевич, как делал до этого не раз, опять отдал на нужды войны: часть пошла американскому Красному Кресту, часть была передана через генерального консула — России, стране, которую он никогда не забывал.

После тяжелой болезни Рахманинов скончался в кругу своих близких в Беверли-Хиллз 28 марта 1943 года.

Интересные факты

1. ау, где я?!

Крейслер и Рахманинов исполняли сонату Франка в "Карнеги-холл". Скрипач играл без нот и... вдруг память подвела его уже в первой части! Крейслер подошел ближе к пианисту и заглянул в ноты, пытаясь найти тот такт, где он мог бы "поймать" партнера.
- Где мы находимся?! Где мы находимся?! - отчаянно зашептал скрипач.
- В "Карнеги-холл", - не переставая играть, шепотом ответил Рахманинов.

2. вы не возражаете?..

На репетиции первой оперы Сергея Рахманинова "Алеко" к двадцатилетнему, еще никому не известному, автору подошел Чайковский и смущенно спросил:
- Я только что закончил двухактную оперу "Иоланта", которая недостаточно длинна, чтобы занять целый вечер. Вы не будете возражать, если она будет исполняться вместе с вашей оперой?
Потрясенный и счастливый Рахманинов не смог ответить и молчал, будто воды в рот набрал.
- Но если вы против... - начал Чайковский, не зная, как истолковать молчание молодого композитора.
- Он просто потерял дар речи, Петр Ильич, - подсказал кто-то.
Рахманинов в подтверждение усиленно закивал головой.
- Но я так и не понял, - засмеялся Чайковский, - против вы или нет. Если не можете говорить, то хоть подмигните... Рахманинов так и сделал.
- Благодарю вас, кокетливый молодой человек, за оказанную мне честь, - совсем развеселился Петр Ильич.

3. шутка с миноносцем

Однажды Федор Иванович Шаляпин решил подшутить над газетным репортером и сказал, что намерен приобрести старый миноносец. Пушки же, снятые с корабля, уже привезены и поставлены в саду его московского дома. Репортер шутку воспринял всерьез, и эта сенсационная новость была напечатана в газете.
Вскоре к Шаляпину явился посыльный от Рахманинова с запиской, в которой значилось:
"Возможно ли посетить господина капитана завтра? Пушки еще не заряжены?"

4. за бетховена обидно!

Когда молодой Рахманинов вместе со своим другом Шаляпиным впервые появился у Л.Н. Толстого, у него от волнения дрожали колени. Шаляпин спел песню "Судьба" Рахманинова, затем композитор исполнил несколько своих произведений. Все слушатели были восхищены, грянули восторженные аплодисменты. Вдруг, словно по команде, все замерли, повернув головы в сторону Толстого, который выглядел мрачным и недовольным. Толстой не аплодировал. Перешли к чаю. Через какое-то время Толстой подходит к Рахманинову и возбужденно говорит: - Я все-таки должен вам сказать, как мне все это не нравится! Бетховен - это вздор! Пушкин, Лермонтов - тоже! Стоявшая рядом Софья Андреевна дотронулась до плеча композитора и прошептала:
- Не обращайте внимания, пожалуйста. И не противоречьте, Левочка не должен волноваться, это ему очень вредно. Через какое-то время Толстой снова подходит к Рахманинову:
- Извините меня, пожалуйста, я старик. Я не хотел обидеть вас.
- Как я могу обижаться за себя, если не обиделся за Бетховена? - вздохнул Рахманинов, и с той поры ноги его не было у Толстого.

5. "самое главное"

Как-то раз некий въедливый и не слишком грамотный интервьюер задал Сергею Васильевичу "умный" вопрос: что самое главное в искусстве?
Рахманинов пожал плечами и ответил:
- Если бы в искусстве имелось нечто самое главное, все было бы довольно просто. Но в том-то и дело, молодой человек, что самое главное в искусстве - это то, что в нем нет и не может быть чего-то одного самого главного...

6. увы мне...

Рахманинов был человеком весьма бесстрашным, никогда не боялся сказать правду, даже в ущерб самому себе. Как-то в Швейцарии пианист Иосиф Левин пришел к нему и попросил совета:
- Сергей Васильевич, подскажите, как мне играть Первый концерт Бетховена, я его никогда не играл.
Всемирно знаменитый композитор и выдающийся концертирующий пианист развел руками:
- Какой совет я могу вам дать?... Вы его никогда не играли, а я его никогда слыхом не слыхивал...

7. или кашлять - или играть

Сергей Васильевич очень не любил, когда в зале кашляли. Играя свои новые Вариации на тему Корелли, Рахманинов следил за тем, сколько в зале кашляли. Если кашель усиливался, он следующую вариацию пропускал, кашля не было - играл по порядку. Композитора спросили:
- Отчего вы так не любите собственные вариации?
- Мои вариации до того не любят, когда их обкашливают, что они сами убегают моих пальцев, предпочитая не звучать...

8. сувенир на память

Однажды Рахманинов получил письмо от некоего господина, в котором тот писал: "...Когда в "Карнеги-холл" я остановил Вас, чтобы попросить огня, я не представлял, с кем разговаривал, но вскоре узнал Вас и взял вторую спичку в качестве сувенира". Пунктуальный Рахманинов ответил: "Благодарю Вас за письмо. Если бы я узнал раньше, что вы являетесь почитателем моего искусства, то без сомнения и всяческого сожаления я отдал бы Вам не только вторую спичку, но даже и всю коробку".

9. назидательная история

Известный пианист Иосиф Гофман написал Рахманинову восторженное письмо, где были такие строки: "Мой дорогой Премьер! Под "Премьером" я разумею: первый из пианистов..."
Рахманинов тут же отозвался: "Дорогой Гофман, существует такой рассказ: Некогда в Париже жило много портных. Когда одному из них удалось снять лавку на улице, где не было ни одного портного, он написал на своей вывеске: "Лучший портной в Париже". Другой портной, открывший лавку на той же самой улице, уже вынужден был написать на вывеске: "Лучший портной на всем свете". Но что оставалось делать третьему портному, арендовавшему лавку между двумя первыми? Он написал скромно:"Лучший портной на этой улице". Ваша скромность дает вам полное право на этот титул: "Вы лучший на этой улице"".

10. дополнение

Рахманинов часто повторял, что в нем восемьдесят пять процентов музыканта...
- А на что приходятся остальные пятнадцать? - спрашивали его.
- Ну, видите ли, я еще немножко и человек...

11. сапожник

Периоды творческих сомнений у Рахманинова случались обычно не после провалов, а наоборот, после особенно удачных концертов, и переживал он их мучительно.
Однажды, закончив выступление под бурный восторг публики, Рахманинов заперся в гримерке и долго никому не открывал. Когда дверь наконец-то отворилась, он никому не дал сказать и слова:
- Не говорите, ничего не говорите... Я сам знаю, что я не музыкант, а сапожник!..

12. ходячая пианола

Какой-то французской пианистке очень хотелось, чтобы ее прослушал Рахманинов. Наконец ей это удалось, и, явившись в его парижскую квартиру, она сыграла ему труднейший этюд Шопена без единой ошибки. Рахманинов внимательно выслушал исполнительницу, затем недовольно поднялся из кресла и произнес:
- Ради Бога, хотя бы одну ошибку! Когда пианистка ушла, он пояснил:
- Это нечеловеческое исполнение, это же пианола какая-то, надо бы хотя бы раз ошибиться... было бы о чем поговорить. А так - хорошая пианола, - и, вздохнув, он безнадежно махнул рукой.

13. самые большие руки

Рахманинов обладал самым большим из всех пианистов охватом клавиш. Он мог сразу охватить двенадцать белых клавиш! А левой рукой Рахманинов свободно брал аккорд: до ми-бемоль соль до соль! Руки его были действительно большими, но изумительно красивыми, цвета слоновой кости, без вздувшихся вен, как у многих концертирующих пианистов, и без узлов на пальцах.
В конце жизни кнопки на ботинках Рахманинова (а именно ботинки на кнопках он любил носить), застегивала только жена, чтобы перед концертом, не дай бог, не был поврежден ноготь на пальце...

14. зачем?

Когда Рахманинов прибыл в Америку, один музыкальный критик удивленно спросил: - Почему маэстро так скромно одевается?
- Меня все равно здесь никто не знает, - ответил Рахманинов.
Со временем композитор ничуть не изменил своих привычек.
И тот же критик через несколько лет снова спрашивает:
- Мэстро, ваши материальные обстоятельства значительно изменились к лучшему но лучше одеваться вы не стали.
- Зачем, ведь меня и так все знают, - пожал плечами Рахманинов.

15. ох, уж эти папарацци!..

Как-то раз, приехав на концерт в один американский город, чтобы избежать встречи с корреспондентами, Рахманинов вышел последним из опустевшего вагона и окольным путем прошел прямо к ожидавшей его машине. Рахманинов не любил назойливых папарацци, преследовавших его во время концертных выступлений в Америке, Европе, дома, и сколько возможно старался их избегать. Однако возле гостиницы его уже ожидал фотограф с аппаратом наготове. Рахманинов почти бегом вошел в гостиницу, не дав возможности снять себя. Но когда композитор отправился обедать в ресторан, у его стола опять очутился человек с фотокамерой и принялся его снимать. Заслонив лицо ладонями, Сергей Васильевич сказал не без раздражения:
- Прошу вас, оставьте меня в покое, я не хочу сниматься...
Вечером, купив газету, он увидел свою фотографию. Лица правда не было видно, одни руки... Надпись под этим снимком гласила: "Руки, которые стоят миллион!"

Реклама

• Belcanto.ru — классическая музыка, опера и балет