Мои друзья и я. Артюр Онеггер (продолжение)
Глава №54 книги «Франсис Пуленк: Я и мои друзья»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюС. О. — Мне кажется, что на всех собраниях группы Шести и всех ваших собраниях вообще Вы с Артюром Онеггером встречались менее часто, чем с другими. Почему?
Ф. П. — Это не совсем точно. Когда Анри Колле окрестил нас «Группой Шести» наподобие «Пятерки» русских, с этим ярлыком на спине мы держались «общей конюшней», и я часто виделся с Онеггером, потому что каждую неделю мы устраивали то, что называлось «субботним обедом». Мы собирались, для начала, у Дариуса Мийо, который жил рядом с улицей Шапталь. Там мы пили коктейли (после войны 1914 года наступила эпоха коктейлей), туда приходили Жан Кокто, Жан Гюго, Орик, Фоконне и Радиге, Мы собирались также у Жермены Тайефер; потом мы шли обедать в ресторан на Монмартре ... Мы встречались с Артюром каждую субботу, очень регулярно; и, следовательно, общались с ним постоянно. Вас, может быть, заставляет думать, что я редко встречался с Артюром, то, что его очень трудно было увидеть у него дома. Это было трудно уже тогда, когда он жил на улице Дье перре, но потом, когда он поселился на бульваре Клиши, это стало значительно труднее, потому что Артюр не отвечал на телефонные звонки ... когда звонили в дверь, он не открывал, когда ему писали, он не отвечал. Это не значит, что я не хотел сблизиться с Артюром, но с Мийо я разговаривал по телефону почти ежедневно. Орику я также звонил почти каждый день, и мы виделись часто в промежутках между субботами. С Артюром я не был так близок, как с Мийо и Ориком. Достаточно пародоксально, но моя большая близость с Онеггером наступила только в два последних года его жизни, потому что он был болен. Когда он болел, он любил, чтобы его навещали, чтобы сидели с ним.
С. О. — Но Вы забегаете вперед, Франсис ...
Ф. П. — Да, забегаю, забегаю, чтобы показать Вам общий вид кривой нашей дружбы. Ее исходную и конечную точки.
С. О. — Вернемся немного назад, если Вы не против, потому что я хотел бы задать Вам один вопрос, вопрос, который я часто задавал себе. Дягилев поставил Ваших «Les biches» в Монте-Карло в 1924 году, в тот же год, когда в Париже давали «Царя Давида» в его первоначальной форме оратории. Я хотел бы знать, что оба Вы думали в то время о музыке друг друга, Онеггер о Вашей, а Вы — о музыке Онеггера.
Ф. П. — Должен Вам сказать, что, если говорить откровенно, Артюр находил мою музыку слишком легковесной, а я его — слишком тяжеловесной! Естественно, впоследствии мы стали судить друг о друге совершенно иначе. Но тогда мы избрали противоположные пути. Мы очень считались друг с другом, но полюбили музыку друг друга только в конце жизни Артюра.
С. О. — Я хотел бы также спросить Вас, почему Дягилев, который заказывал балеты Стравинскому, Прокофьеву, Дариусу Мийо, Жоржу Орику, Эрику Сати, Вам, Франсис Пуленк, ведь он поставил Ваших «Les biches», почему он никогда не обращался к таланту Онеггера?
Ф. П.— Да, в самом деле, этот вопрос я и сам задавал себе много раз, но, знаете, если Дягилев никогда ничего не заказывал Онеггеру, в этом не следует усматривать его отрицательное отношение к музыке Онеггера. Дягилев восхищался Онеггером, он восхищался Русселем, он восхищался Леже, и все же он никогда ничего не заказывал ни Русселю, ни Леже. Ему требовалась некая приятельская фамильярность с музыкой, с художниками, и он не испытывал ее к Онеггеру. И знаете, что еще я Вам сейчас скажу: Дягилев был великий ревнивец, «ужжжасно» ревнивый человек, и того факта, что Артюр работал для мадам Рубинштейн, было достаточно, чтобы Дягилев ему ничего не заказывал ... С другой стороны, мадам Рубинштейн всю свою жизнь игнорировала меня! Она никогда ко мне не обращалась.