Я и мои друзья. Аполлинер — Шабрие. Светские произведения (продолжение)
Глава №28 книги «Франсис Пуленк: Я и мои друзья»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюС. О. — Перейдем теперь к Вашему Концерту для двух фортепиано, который наперебой восхваляют все американские газеты. Почему это произведение особенно ценят в Америке?
Ф. П. — Причина успеха Концерта в Америке очень проста. Там обожают музыку для двух фортепиано, и ансамбли-дуэты там так же многочисленны, как струнные квартеты в Европе. Популярности Концерта значительно способствовала его запись на пластинке с Нью-Йоркским филармоническим оркестром под управлением Митропулоса. К тому же это произведение блестящее и хорошо звучит.
С .О. — Когда Вы написали его?
Ф. П. — В 1932 году. Он был написан для фестиваля в Венеции по заказу княгини де Полиньяк.
С.О. — Кто были его первые исполнители и с каким оркестром?
Ф. П. — Жак Феврье и я сам, а играли мы с оркестром Миланского театра Ла Скала под управлением Дезире Дефо.
С. О. — Отводите ли Вы этому Концерту для двух фортепиано одно из первых мест среди Ваших фортепианных произведений?
Ф. П. — Да. Однако, не столько благодаря его чисто музыкальным достоинствам, сколько благодаря его удачной инструметовки. Бесспорно, например, что мой Концерт для органа и оркестра (тоже написанный по заказу княгини де Полиньяк) обладает гораздо большей, музыкальной насыщенностью.
С. О. — Позволю себе задать Вам один вопрос, который Вас, быть может, удивит. Мне бы хотелось услышать от| Вас, есть ли среди Ваших произведений такие, которые Вы считаете окаянными? Под окаянными я понимаю такие, которые играют слишком часто, которые публика беспрерывно требует и которые их автор, в конце концов, начинает ненавидеть. Это в какой-то степени расплата за успех. Приходилось ли Вам так расплачиваться?
Ф. П. — Да, разумеется — Пасторалью для фортепиано, которую пережевывают сегодня все пианисты и которую я больше не могу слышать, кроме как в исполнении Горовица, придающим ей всякий раз новую свежесть. Эта Пастораль служит даже злобе моего старого смертельного врага Эмиля Вюйермоза, который никогда не упускает случая уколоть ею меня, когда хочет, говоря обо мне, меня принизить. Все это, впрочем, не имеет никакого значения. Ибо по причине ли равнодушия или из гордости, но меня мало заботит, что говорят обо мне критики, и я всегда готов выпить стаканчик с тем, кто меня только что разнес.