Я и мои друзья. Группа шести — Дягилев
Глава №21 книги «Франсис Пуленк: Я и мои друзья»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюСтефан Одель — Обратимся, если Вы не против, к Вашему дебюту композитора. В каком году Вы впервые соприкоснулись с концертной публикой?
Франсис Пуленк — Впервые я выступил перед публикой в 1917 году в театре Вье Коломбье (Старой Голубятни) с моей Негритянской рапсодией для камерного оркестра.
С. О. — В тот момент и началась Ваша дружба с Эриком Сати?
Ф. П. — Нет, моя встреча с Сати состоялась несколькими месяцами ранее. В апреле 1917 года Дягилев со своим Русским балетом взорвал еще одну бомбу, поставив в Париже балет Эрика Сати «Парад» в декорациях Пикассо. Я был покорен! Хоть я и преклонялся перед Дебюсси, однако пристрастие к крайностям, свойственное двадцатилетним, заставило меня немножко отступиться от него, жадно воспринимая те веяния, которые несли нам Сати и Пикассо. В это самое время Рикардо Виньес представил меня Сати. Еще ранее ему говорил обо Жорж Орик, которого я встретил у Виньеса за несколько месяцев до того и который сразу же стал для меня тем, кем остался на всю жизнь — моим истинным духовным братом. Сати не доверял молодому Пуленку, поскольку этот последний происходил из буржуазной семьи, но мое восхищение «Парадом» показалось Сати настолько искренним, что он «принял» меня. Забавный случай, цроизошедший через несколько недель, еще более сблизил вас. Я не собирался немедленно уезжать на фронт и думал серьезно заняться композицией. Виньес отвел меня к Полю Дюка, который встретил меня очень дружелюбно и благожелательно ознакомился с моими первыми опы- тами. Однако во время войны Дюка давал мало уроков, и он счел за лучшее направить меня к Полю Видалю, автору некогда известного балета на бретонский сюжет «Корригана». Видаль принял меня в Опера Комик, где он работал дирижером. Это был человек высокого роста, массивного сложения, с очень румяным лицом. Едва я показал ему мою «Негритянскую рапсодию», как его охватил «у-жа-са-ю-щий» гнев. Он кричал мне, что я шарлатан, и угрожал пнуть меня ногой кой-куда, если я «не-мед-лен-но!» не уберусь из его кабинета. Назавтра Сати, которому рассказал об этом Орик, прислал мне пневматичку следующего содержания: «Дорогой друг! Хотел бы Вас увидеть. Мне кажется, Вы растерялись, но, я думаю легко найдетесь. Давайте встретимся. Кто это дай Вам такой странный совет? Забавно. Никогда не смешивайте разные школы — в результате получается взрыв, это вполне естественно. И потом, чтобы дать Вам полезный совет, мне нужно знать, что Вы собираетесь-делать и что Вы можете делать. Ваш визит к Видалю был поступком начинающего дилетанта, а не начинающего художника. Вот он Вам и выдал. Старик умеет дать отпор, а Вы и обалдели. Смейтесь, мой дорогой. Весь Ваш Эрик Сати. С этого и началось наше полное взаимное доверие.
С. О. — И в это же время Вы познакомились с Жанной Батори.
Ф. П. — Дорогой Стефан, вероятно, полагая, что я болтаю слишком много, Вы перебили меня в тот момент, когда я собирался сказать, что только благодаря Жанне Батори моя «Негритянская рапсодия» была исполнена в концертах Вье Коломбье. Жак Копо, уехав в Америку с Жуве и Дюллёном, предоставил Батори использовать театра Вье Коломбье по ее усмотрению. Она Й ряд спектаклей, среди них — премьеру «Сказаний об играх мира» Онеггера, и несколько концертов, в которых выступали Тайефер, Орик, Дюрей, Онеггер и я. Это был случайно возникший, но все же зародыш группы Шести, я повторяю — «возникший случайно». Милая Ба-т, сколь многим мы все ей обязаны! Первая исполни- тельница Дебюсси, Равеля, Русселя, она никогда не прекращала своей пропаганды нового. И сегодня, выступая в концертах французского радио, она всегда выискивает новые песни и романсы, с большим мастерством аккомпанируя своим ученикам.