«Сказки Гофмана». Герой оперы — Э. Т. А. Гофман
Глава №103 книги «Путеводитель по операм — 2»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюВ предыдущих главах уже шла речь о стремлениях, характерных для духовной жизни и искусства века романтизма. На примерах произведений Мусоргского, Сметаны, Монюшко видна одна из наиболее характерных черт романтизма: национальные, а затем и народные стремления.
Мы упоминали уже о том, что деятель искусств XIX века, еще несколько десятилетий назад бывший союзником развивающейся буржуазии, стал постепенно превращаться в ее противника, а романтизм все более сменяется духом реализма, а затем и духом критического реализма.
Э. Т. А. Гофман (1776—1822) был иным, чем рассмотренные нами до сих пор представители романтизма. Гофман тоже бежит от буржуазного настоящего. Упрочившуюся, выкристаллизовавшуюся вокруг него буржуазную действительность он рассматривает как что-то страшное, как ужасное виденье, от которого поэт должен освободиться. Бурлящая вокруг него жизнь — согласно гофмановскому взгляду на мир — всего лишь видение: хоровод уродливых фигур, высвободившихся призраков. За виденьем этим должна сверкать более чистая, гармоничная, правдивая жизнь, как за обремененными молниями тучами, пусть и не видный нам, блещет ясный и вечно голубой небосвод.
Гофман, как и подобные ему художники-романтики, зачастую ищет спасения в прошлом. Он видит давно изживший себя феодальный мир более прекрасным, более утонченным, более «художественным», то есть более гармоничным, чем зреющее вокруг него буржуазное общество. Но все-таки не прошлое — та область, где ищет убежища, куда бежит Гофман-поэт. Его истинный мир — фантастическая сказка. Его произведения оживляют духов, призраков, привидения, его истории витают между сновидениями и бодрствованием, реальностью и фантазией, чувственностью и едкой иронией.
В таком фантастическом мире развертывается по-настоящему воображение и талант Гофмана. Характерные для Гофмана образы — это любимая девушка, о которой выясняется, что она двигается, лишь послушная часовому механизму волшебника, а сердца и души у нее нет (по всей вероятности, критика салонной красоты пустой, и бездушной). Это — страдающая недугом легких Антония, которую дьявольская скрипка заставляет танцевать и этим приближает к смерти.
Все герои — странные, необычные фигуры, и странно, что именно они увлекли Оффенбаха, который всю жизнь изображал горькую, без иллюзий, уродливую картину действительности. Но прощаясь с жизнью и борьбой, Оффенбах ищет убежища в символах фантазии.
Э. Т. А. Гофман родился от брака адвоката придворного трибунала Христофа Людвига Гофмана и Ловисы Дэрфер. «Моя юность, — пишет он в рассказе о дирижере Крейслере, — это сухая, бесцветная пустота, безутешное единообразие, которое замораживало душу и ум». В этой скудной пустыне и растет Гофман, как какой-то странный, необузданный цветок. Его то вдруг начинает увлекать изобразительное искусство; неделями он просиживает над рисовальной бумагой и ужасными карикатурами увековечивает фигуры из дома Гофманов. Потом им овладевает страсть к музыке, но он чувствует, что даже упорным трудом и учебой ему не приобрести тех способностей, которые необходимы для фиксирования, выражения звучащих в его душе мелодий. Он начинает писать, но по настоянию родственников, опекунствующих над ним вместо отца, заканчивает и юридический факультет. Гофман жалуется, что обязательные дисциплины отвлекают от его подлинного мира, а тем временем блестяще сдает один за другим экзамены. Совсем молодым его рекомендуют в высокое правовое учреждение, однако он со студенческой шаловливостью бросает вызов судьбе, иначе говоря, вызывает недовольство каких-то влиятельных чиновников. На каком-то светском вечере, где присутствовало много высокопоставленных гостей, он рисует карикатуры на присутствующих советников первого, второго и третьего рангов и на их стареющих жен. Возмущение было безмерно! Специальный курьер везет доклад о беспримерном поступке доктора Гофмана в берлинский департамент юстиции. Возмездие не заставило себя ждать.
Гофмана переводят в какое-то захолустное польское село, где его единственное общество — скука. Вскоре он узнает здесь нужду и лишения, все муки болезни и голодного существования. Наполеоновские войны совсем нарушают его жизнь, и чиновник-юрист становится бездомным, неимущим странником, добывающим средства на пропитание то преподаванием музыки, то дирижируя в театре или подвизаясь как писатель или композитор.
В эти тяжелые, полные борьбы годы он создает оперу «Ундина» (1814), зингшгшль «Аврора» (1812), чудесные музыкальные новеллы «Дон-Жуан», «Кавалер Глюк», музыкальный роман «Кот Мурр» (в этом произведении фигурирует дирижер Крейслер, прототипом которого до некоторой степени является сам писатель), пишет критические статьи, которые обращают на себя внимание превосходным анализом поздних шедевров Бетховена. Он дарит литературе целый ряд гениальных рассказов, в сюжет которых вплетаются предвидения, отказ от собственного «я», духи и прочие мистические явления, стоящие над действительностью.
Но среди фантастических строк снова и снова звучал голос сломленного, измученного человека, голос поэта-романтика:
«По сути дела, все мы здесь отверженные маленькие существа, мы чувствуем себя свободными и счастливыми, однако сильнее зависим от мнений и страстей, чем кто-либо иной...» «Если бы я смог быть свободным, так. как хочу и как всегда хотел быть... Пожалуй, из меня бы вышел большой человек, ведь осчастливливает только свобода».
Темной и трагичной видел он комедию своего века. Ему казалось, что он попал в какой-то страшный театр марионеток, в котором каждой фигурой управляют невидимые и необрывающиеся нити. Он хотел освободиться, бежать от этой мучительной игры: вместо нее он создал другой театр, в котором сам был директором, автором пьес и кукольным актером, а тонкие проволочки заменили мечты его необузданной души, чаяния и горячая, уносящая от действительности фантазия.