Эмиль Гилельс (Emil Gilels)

Эмиль Григорьевич не любил давать интервью, редко выступал в печати. Может быть, только однажды вспомнил он о далекой одесской поре. "В детстве я мало спал. Ночью, когда уже все стихало, я доставал из-под подушки папину линейку и начинал дирижировать. Маленькая темная детская превращалась в ослепительный концертный зал. Стоя на эстраде, я чувствовал сзади себя дыхание огромной толпы, впереди в ожидании замер оркестр. Я поднимаю дирижерскую палочку, и воздух наполняется прекрасными звуками. Звуки льются сильней и сильней. Форте, фортиссимо!

...Но тут обычно приоткрывалась дверь, и встревоженная мать прерывала концерт на самом интересном месте; - Ты опять размахиваешь руками и поешь по ночам вместо того, чтобы спать? Ты опять взял линейку? Сейчас же отдай и усни через две минуты! Днем у меня тоже были важные дела. Я написал пьесу о человеке, который хочет учиться музыке и стать знаменитостью.

Премьера этой пьесы состоялась в парадном нашего дома. В спектакле были заняты все ребятишки с нашего двора. Декорации и художественное оформление состояло из ковриков, тайком унесенных из дому. Я играл главную роль музыканта и умудрялся одновременно быть суфлером.

Мои детские мысли были всецело поглощены музыкой".

Его мечта осуществилась, быть может раньше, чем он ожидал.

...Впечатления очевидца: "В переполненном до отказа Большом зале Московской консерватории царило всеобщее волнение. После исполненной Гилельсом фантазии на тему „Свадьба Фигаро" Моцарта - Листа весь зал встал. Незнакомые люди подходили друг к другу, обменивались восторженными возгласами и даже вступали в ожесточенные споры по поводу недостаточных, по их мнению, похвал, расточаемых по адресу Э. Гилельса. Глядя на этот жужжащий, жестикулирующий людской рой, можно было сразу и безошибочно определить, что произошло большое, радостное событие. Юноша стоял лицом к публике и раскланивался так же спокойно, как он за минуту до этого сидел за роялем и извлекал из него непостижимые звучания. Вообще, самым замечательным свойством внешнего поведения виртуоза является его полная невозмутимость. Это не наигранное спокойствие, а естественное состояние, диктуемое физическим и психическим здоровьем и огромным эстрадным талантом".

Да, А. Альшванг оказался абсолютно прав: московская аудитория, присутствовавшая на прослушиваниях Всесоюзного конкурса 1933 года, стала свидетелем рождения одной из ведущих фигур исполнительского искусства XX века.

Будущий победитель соревнования приехал в Москву из Одессы, где в 13-летнем возрасте дал первый самостоятельный концерт. Учитель совсем еще юного пианиста Я. И, Ткач чрезвычайно проницательно оценил возможности своего питомца: "Миля Гилельс является по своим редким способностям выдающимся ребенком. Природа одарила его замечательными руками и редким слухом, что свойственно тем, которые родились исключительно для фортепианной игры". Истинно так; он родился, чтобы стать пианистом. И в дальнейшем неоднократно отмечалась удивительная органичность его игры, какое-то внутреннее единение с клавиатурой, с инструментом. Все это требовало бережного отношения, упорной работы под руководством опытного педагога. Таким педагогом для Гилельса стала в Одесской консерватории Б. М. Рейнгбальд. Значительно позднее выдающийся артист писа.л: "...справедливость требует сказать, что истинным моим музыкальным воспитателем была Берта Михайловна... Это был человек большой культуры... Обладая психической чуткостью, она умела выявить сильные стороны учеников и пробудить в них стремление раскрыть лучшие свои черты".

Разумеется, как и всякий великий артист, Гилельс развивался с годами, обогащал свой внутренний мир, открывав и для себя и для людей все новые и новые страницы музыкальной сокровищницы. Однако уже на пороге зрелости он представлял собой натуру чрезвычайно цельную в художественном отношении. "Я абсолютно убежден,- говорил Я. Флиер, поздравляя своего коллегу с 60-летием,- что уже в 16 лет Гилельс был пианистом мирового класса. Неоднократно возвращаюсь к такой мысли: насколько же глухи и недальновидны оказались некоторые критики и биографы Гилельса, воспринявшие его только как фантастического виртуоза, „просмотревшие" (а вернее, „прослушавшие") в нем еще и потрясающего музыканта... Искусство Гилельса уже в молодости являло собою редчайший сплав художественного интеллекта, творческого воображения, природного пианизма, отличного чувства формы и стиля... Для меня исполнительский путь Эмиля Григорьевича - единый монолит".

Несмотря на ошеломляющее начало, становление Гилельса-художника происходило в целом с фундаментальной последовательностью. Важную роль в этом процессе сыграли годы совершенствования у Г. Г. Нейгауза в высшей школе художественного мастерства (нынешней ассистентуре-стажировке) Московской консерватории (1935-1938), В этот период к молодому пианисту приходит мировая известность. Вслед за второй премией Венского конкурса (1936) триумфальная победа на Международном конкурсе имени Э. Изаи в Брюсселе (1938). С тех пор - десятилетия неустанной концертной деятельности по всему миру, приведшие Гилельса в число крупнейших пианистов современности.

Кратко охарактеризовать наиболее показательные особенности творческого облика большого и многогранного художника (а именно таков Гилельс) чрезвычайно сложно. В немалой степени справедлив один из тонких парадоксов Спинозы: "Определить - значит ограничить". И все-таки можно согласиться с Я. Мильштейном, когда он пишет: "Первое, что отличает Гилельса,- это мужественность и волевая напряженность игры. Исполнение его совершенно чуждо сентиментальности, манерности, изнеженности. Мужественность покоряет у Гилельса не только в местах подъема, но и в сумрачных, меланхоличных эпизодах, всегда у него несколько суровых и нарочито сдержанных. Художественное мышление Гилельса не знает экзальтации и вычурности. Во всем ощущается избыток здоровой энергии, естественно изливающейся из его натуры... Это искусство реалистическое, жизнеутверждающее, искусство крупного плана, энергичных линий и красок".

Приведенное наблюдение относится к 1948 году, когда за плечами артиста остались не только светлая юность, но и суровые годы войны, выступления перед фронтовиками в осажденном Ленинграде, первые зарубежные гастроли. Почти через десять лет Г. Коган как бы продолжает цитированный отрывок: "Гилельс- весь земной, весь на земле. Неудержимая сила жизни победно ликует в игре пианиста, расплескивается из-под его пальцев, насыщая электричеством зал: слушатели словно молодеют, их глаза блестят, кровь быстрее обращается в жилах. Стихия артиста - могучие динамические нарастания, музыка мужественная и мощная. Рояль звучит у него на редкость плотно, массивно, „весомо"".

Середина 50-х годов - это уже пора всемирного признания артиста, которому довелось одним из первых представлять советское пианистическое искусство на эстрадах многих стран, в том числе и Соединенных Штатов Америки.

И, наконец, еще одна характеристика, подкрепляющая предыдущие. И. Попов в 1970 году писал: "По эмоциональной наполненности, по властной императивности музыкальной речи его творческий почерк напоминает трактовку музыкальных произведений крупнейшими дирижерами современности. Ничего внешнего, никаких звуковых рамплиссажей, никаких нарочитых эффектов, общих мест. Каждая фраза звучит ярко, впечатляюще. Все детали вылеплены скульптурно, и в то же время все они соотнесены с целым, служат выявлению основной музыкально-драматургической концепции сочинения... Исполнительские концепции пианиста всегда поразительно просты. Но это - высшая простота, которая диаметрально противоположна примитивности и является ее антиподом... Нет ничего сложнее в искусстве, чем достичь этой высокой простоты, этих вершин мастерства, с которых открываются необозримые образные дали". Итак, казалось бы, артистическое кредо Гилельса не претерпело за долгие годы сколько-нибудь значительных изменений. Нет, лишь поверхностное представление заставит сделать такой вывод. Все упомянутые черты действительно составляли фундамент художественных построений пианиста. И вполне естественно, что он по праву завоевал репутацию великолепного истолкователя бетховенского творчества. Перечитайте еще раз приведенные высказывания, и вам станет ясно, насколько общая направленность гилельсовского искусства соответствует содержанию многих творений Бетховена, и в частности его пяти фортепианных концертов, интерпретация которых стала одним из самых выдающихся достижений зрелого Гилельса. К бетховенским циклам артиста привел долгий путь, на котором он осваивал всевозможные репертуарные сферы - от виртуозности фантазий и рапсодий Листа до глубокой сосредоточенности Шуберта или Брамса.

Критикам Гилельс принес немало хлопот. Зачислив пианиста в ряды выдающихся "бетховенистов", они подчас исключали, например, Моцарта из гилельсовских "владений". Позднее моцартовские программы артиста вызывали самые восторженные отклики. То же самое с Шопеном. Один из рецензентов замечал в 1972 году, что просто трудно было узнать "собранного и дисциплинированного Гилельса", когда он, исполняя Первую балладу Шопена, находился "в состоянии экстатического неистовства". Гилельс и сам заметил как-то, что любит "сопротивление материала". И всегда его преодолевал...

Репертуар пианиста, разумеется, огромен, и невозможно здесь даже бегло коснуться всех его сторон. Тем не менее следует указать на особый интерес Гилельса к русской классике. Всем известна поистине эталонная интерпретация Первого концерта Чайковского. Однако Гилельс выступал убежденным пропагандистом и двух других концертов великого композитора. Чрезвычайно значительна роль артиста также в "реабилитации" фортепианного наследия Метнера. Трудно преувеличить заслуги Гилельса и перед советской музыкой. В его Программах мы находим крупные сочинения Д. Шостаковича, А. Хачатуряна, Д. Кабалевского, М. Вайнберга, А. Бабаджаняна и, конечно, С. Прокофьева. Восьмая соната С. Прокофьева была исполнена Гилельсом впервые.

Многообразна артистическая и музыкально-общественная деятельность Гилельса. В 40-50-е годы он уделял значительное внимание ансамблевому исполнительству, выступая в инструментальных дуэтах разного состава, трио, совместно с квартетом имени Бетховена. Можно сказать, "знаком качества" отмечены записи артиста на пластинки; среди последних, может быть, в первую очередь следует выделить запись всех пяти концертов Бетховена в сопровождении оркестра под управлением американского дирижера Д. Сэлла.

С 1938 года Гилельс преподавал в Московской консерватории, а с 1952 - являлся ее профессором. Среди его учеников - лауреаты международных конкурсов И. Жуков, М. Мдивани и другие.

Эмиль Гилельс пользовался высочайшим авторитетом в музыкальном мире. Его постоянно приглашали в жюри крупнейших исполнительских соревнований (Париж, Брюссель и др.). Именно он возглавлял пианистическое жюри первых четырех международных конкурсов имени Чайковского. Гилельс был избран почетным членом Королевской академии музыки в Лондоне (1967), почетным профессором Будапештской консерватории (1968) и почетным академиком римской академии "Санта Чечилия" (1980), удостоен золотой медали города Парижа (1967), бельгийского ордена Леопольда I (1968) и многих других высоких наград.

...Около полувека встречались любители музыки с Эмилем Гилельсом. Но вряд ли кто-нибудь мог утверждать, что ему уже все известно в палитре замечательного пианиста. Каждый его концерт был открытием новых миров в сфере художественной мысли. "Среди наших артистов, находящихся в зените славы и творческой зрелости,- писал Г. Шохман в журнале "Музыкальная жизнь",- Гилельса отличает, пожалуй. наибольшая динамичность: в его искусстве все время происходят какие-то перемены, и, помимо заранее предвкушаемого, „гарантированного именем и прошлыми встречами, на концертах писниста нередко сталкиваешься с неожиданными и порой даже ошеломляющими свидетельствами напряженной, можно сказать, взрывчатой внутренней духовной жизни художника". Вот почему так уместно будет в заключение вспомнить в применении к Гилельсу, перефразируя пушкинскую строчку о Россини, который был "вечно тот же, вечно новый"...

Литература: Дельсон В. Эмиль Гилельс. М., 1959; Рабинович Д. Портреты пианистов. М., 1970; Хентова С. Эмиль Гилельс. М., 1967; Лауреаты Ленинской премии. Сб. М., 1970; Гордость советской музыки. М., 1987.

Григорьев Л., Платек Я.

Реклама

• Belcanto.ru — классическая музыка, опера и балет