Мои друзья и я. Макс Жакоб

Глава №37 книги «Франсис Пуленк: Я и мои друзья»

К предыдущей главе       К следующей главе       К содержанию

Стефан Одель — Мне известно, мой дорогой Франсис, что Вы близко знали Макса Жакоба, этого странного и великолепного в своих причудах талантливого поэта — автора «Рожка с игральными костями», «Центральной лаборатории» и «Кающихся в розовых трико». Не рассказ жете ли Вы, когда и благодаря каким обстоятельствам Вы с ним познакомились?

Франсис Пуленк — Вы встретили Макса Жакоба в Швейцарии, вероятно, в последние годы его жизни, когда он приехал в Лозанну навестить свою давнюю подругу — Лиану де Пужи, княгиню Гика, которая там и умерла. Дружба между этой прославленной красавицей девятисотых годов и Максом Жакобом была очень трогательной. Вышедшие — она из среды полусвета, он — из богемы— оба они в конце жизни могли служить примером простоты и добродетели, достойным подражания. Это их сблизило. Но вернемся к Максу Жакобу. Я познакомился с Максом Жакобом давным-давно, еще в 1917 году. Это был год великих скандалов в искусстве. Война 1914 года мало была похожа на наши современные войны. Тогда в восьмидесяти километрах от немецких окопов Париж мог бешено увлекаться знаменитой выставкой Пикассо — Матисса, постановкой «Парада» или премьерой «Грудей Тирезия» Аполлинера. В скобках заметим, Макс Жакоб пел в немыслимых хорах «Грудей», нужно признаться, немыслимым голосом ... Я был е детства страстным поклонником всех жанров поэзии и безудержно восхищался удивительным томиком Макса Жакоба «Рожок с игральными костями», который считаю одним из трех шедевров французских стихотворений в прозе. Два других — это «Парижский сплин» Бодлера и «Сезон в аду» Рембо. Причудливый сборник Макса Жа- коба относится к числу источников того французского поэтического стиля, откуда вышел и сюрреализм, и стоящий намного ниже Жак Превер. Слава Аполлинера, вполне им заслуженная, очень часто затмевала славу Макса Жакоба; а ведь они попеременно влияли друг на друга, так же как Пикассо и Брак, в 1911—1913 годах. Мне хотелось бы рассказать Вам о моем первом посещении Макса Жакоба. Раймон Радиге, «дитя с большой тростью», так называл его Макс Жакоб, зная, что я восхищался Максом, однажды утром привел меня к нему. Конечно, память всегда расцвечивает наше прошлое чарующими красками, однако, думаю, что не солгу, если скажу, что это мое первое посещение Макса Жакоба вместе с автором «Беса в крови» — одно из самых дорогих мне воспоминаний в жизни. Радиге жил тогда в восточном предместье Парижа — Жуанвилле, на берегу Марны. Те са- мые берега Марны, которые он так хорошо описал в «Бесе» и с которыми связана моя юность. Мы условились встретиться в кафе на площади Бастилии в десять часов утра. И сейчас, как будто это было вчера, у меня перед глазами Радиге, на голове у него что-то вроде фетровой панамы, которая ему слишком велика (наверно, это была шляпа его отца), а в руке — неизменная огромная трость. Мм прыгнули в такси и помчались на Монмартр, где в двуж шагах от Сакре-Кёр, на улице Габриэль, тогда жил Макс. Ветхий дом был совершенно таким, какие можно увидеть в «монмартрских» фильмах или на жанровых картинах, которые до сих пор продают на площади Тертр. Макс занимал большую, довольно темную, комнату на первом этаже. В центре ее стоял зеркальный шкаф без задней стенки, сквозь него проходили как в дверь, и это давало Максу возможность шутливо говорить: «Здесь моя гостиная, а там у меня — спальня». У Макса была привычка буквально оглушать вас комплиментами, которыми он сыпал крайне неосмотрительно, думая при этом совсем о другом. Так, сердечно улыбаясь и говоря быстро и много, он выразил нам свою радость, что может принять у себя гениального романиста и «гром-м-м-м-адного» музыканта! Не более — не менее! (Радиге тогда было пятнадцать лет, мне — восемнадцать!) Надо было видеть эту сцену!!! Хоть я был подготовлен заранее к подобному приему, я смутился и — ничего не мог с собой поделать — покраснел как пион. Радиге, уже привыкший к такому приему, завязал разговор: «Что нового, Макс?» — «Меня не любят,— стал жаловаться Макс,— все только для Аполлинера! Знаешь, что Пикассо сказал позавчера Модильяни! Да, да, да, я точно знаю, к тому же и Реверди прж этом был ...» И пустился пересказывать целую серию сплетен, которые одновременно и мучили его, и чаровали.: В эти годы у Макса носившего костюм из черного альпака, был вид ризничего из церкви на Монмартре. В прошлый раз я рассказывал Вам об одной чудаковатой личности — Эрике Сати. Уверяю Вас, Макс нисколько не уступал ему в странностях.

О сайте. Ссылки. Belcanto.ru.
© 2004–2024 Проект Ивана Фёдорова