Опера Верди «Фальстаф»

Музыкальная комедия в трёх действиях Джузеппе Верди; либретто А. Бойто по комедии Шекспира «Виндзорские проказницы» с добавлением сцен из его же исторической хроники «Генрих IV».
Первая постановка: Милан, «Ла Скала», 9 февраля 1893 года.

Действующие лица: сэр Джон Фальстаф (баритон), Форд (баритон), Фентон (тенор), доктор Кайус (тенор), Бардольф (тенор), Пистоль (бас), миссис Алиса Форд (сопрано), Нанетта (сопрано), миссис Куикли (меццо-сопрано), миссис Мэг Пэдж (меццо-сопрано), хозяин таверны «Подвязка» (мим), два пажа (мимы).

Действие происходит в Виндзоре в царствование английского короля Генриха IV (начало XV века).

Действие первое

Картина первая. В таверне «Подвязка» старый, толстый и весёлый сэр Джон Фальстаф запечатывает письма двум дамам, затем попивает винцо. Врывается доктор Кайус: слуги Фальстафа Бардольф и Пистоль ограбили его. Выпровадив доктора, Фальстаф делает внушение слугам, чтобы они учились воровать умело и вовремя, особенно сейчас, когда он на мели («So che andiam, la notte, di taverna in taverna»; «Каждую ночь мы бродим из таверны в таверну»). Фальстаф поручает Бардольфу и Пистолю отнести письма Алисе Форд и Мэг Пэдж, намереваясь снискать их благосклонность и заполучить денег. Однако слуги заявляют, что честь не позволяет им выполнить такое поручение. Отправив письма с пажом, Фальстаф изливает своё возмущение («Voi state ligi all’onor vostro»; «Вы говорите мне о чести!»). И что такое честь? — «Слово пустое, одно дуновенье». И Фальстаф прогоняет бездельников прочь.

Картина вторая. Сад возле дома Форда. Алиса и Мэг удивлены: обе получили одинаковые любовные послания от Фальстафа. Представился удобный случай подшутить над этой пивной бочкой!. К ним присоединяются дочь Алисы Нанетта и миссис Куикли (квартет «Quell’otre, quel tino!»; «Бурдюк, полный сала!»). Алиса пригласит Фальстафа на свидание. Между тем муж Алисы мистер Форд, а также Кайус, Бардольф, Пистоль и юный Фентон, влюблённый в Нанетту, поносят безнравственного аристократа (квинтет «E un ribaldo, un furbo, un ladro»; «Он бездельник, он громила»). Затем Фентон и Нанетта воркуют в сторонке («Labbra di fuoco!»; «Губы, как пламя!»). Форд решает завести дружбу с Фальстафом, чтобы выведать его планы.

Действие второе

Картина первая. Фальстаф всё так же пьёт в таверне. Миссис Куикли сообщает ему, что Алиса ждёт его на свидание, «красотка Мэг» тоже мечтает о встрече с ним. Фальстаф очень доволен собой («Va’, vecchio John»; «Так, старый Джон»). Форд знакомится с ним, назвавшись другим именем, угощает хорошим вином и просит помочь соблазнить... Алису. Подвыпивший Фальстаф похваляется, что она уже назначила ему свидание. Форд совершенно уничтожен этим известием и его бахвальством, он страшится за свою честь («E sogno? o realta?»; «В сне я иль наяву?»).

Картина вторая. Комната в доме Форда. Куикли описывает свою встречу с Фальстафом («Giunta all’albergo»; «Прежде всего иду я в ту таверну»). Алиса готовится к свиданию, утешая Нанетту, которую отец решил выдать за доктора Кайуса. Появляется расфранченный Фальстаф («Quand’ero paggio»; «Пажем когда-то молоденьким я был»). В разгар любовной сцены входит Мэг, и Фальстаф вынужден спрятаться за ширмой. Мэг кричит, что сюда идёт разгневанный Форд. Действительно, он и его друзья Бардольф, Пистоль и доктор Кайус вламываются в комнату. Фальстафа прячут в корзине с грязным бельём. Пользуясь суматохой, Фентон и Нанетта скрываются за ширмой, где их и настигают вместо виновника скандала («Se t’agguanto! Se ti piglio»; «Ох, и вздуем! Ох, и взгреем!»). В этот момент слуги Алисы выбрасывают корзину с Фальстафом за окно в грязную канаву — под весёлый смех женщин.

Действие третье

Картина первая. В таверне Фальстаф предаётся невесёлым мыслям, только вино подбадривает его («Io, dunque, avro vissuto tant’anni»; «Ужели на свете жил я так долго»). Опять приходит Куикли, а остальные подсматривают из-за угла. Оказывается, Алиса приглашает влюблённого прийти в полночь в Виндзорский парк, к дубу Герна, легендарного «чёрного охотника», когда-то повесившегося на этом дереве. Фальстаф должен переодеться Герном, который как раз в полночь бродит возле своей могилы.

Картина вторая. Виндзорский парк. Нанетта — в костюме феи, Алиса — в капюшоне, Мэг — под видом ведьмы. Фентон поёт Нанетте любовную песню, та нежно отвечает ему («Dal labbro il canto estasiato vola»; «В тиши ночной звенит моё признанье»). В полночь появляется закутанный в широкий плащ и с оленьими рогами на голове Фальстаф. Алиса весело кокетничает с ним. Внезапно Мэг сообщает о нашествии фей, эльфов и прочей нечисти. В страхе Фальстаф бросается на землю лицом вниз. Вся компания в масках собирается вокруг. Нанетта произносит заклинание («Sul fil d’un soffio etesio»; «Мерцает мгла глубокая»). Толпа духов щиплет и щекочет Фальстафа («Pizzica, pizzica»; «Щиплемся, щиплемся»). Его заставляют покаяться. Наконец Форд сбрасывает маску. Фальстаф приходит в себя и отшучивается. Нанетта и Фентон в масках хитростью получают благословение Форда на брак, что очень радует Фальстафа: не он один одурачен. «Всё в мире — шутка», — заключает весельчак.

Грандиозное создание, «Фальстаф» не мог не принести триумфального успеха премьере в «Ла Скала». Спектакль долго готовился, долго ожидался публикой, против обыкновения жаждавшей только аплодировать старому композитору, еще способному создавать столь сложные и оригинальные произведения. Однако опера так и не достигла такой же степени признания, как другие популярные творения Верди, даже после того, как в декабре 1927 года в том же театре «Ла Скала» Тосканини сделал из нее откровение и когда, наверное, впервые пел исполнитель, во всем достойный «славного толстяка», можно сказать, его прямой наследник — Мариано Стабиле. Причины неудавшейся популярности у публики объяснить нетрудно.

«Фальстаф» требует тщательной, планомерной подготовки: за исключением главного героя в опере нет развитых партий, достойных внимания меломанов; музыкальный язык как бы раздроблен десятками акустических эффектов, то оркестровых, то ансамблевых, то многочисленных сольных вступлений с их кружевным плетением; либретто начинено хитроумными выражениями, недомолвками, намеками, можно сказать, текстовыми сложностями, которые, в изобилии рассыпанные Бойто, затрудняют понимание духа произведения большинством публики. Это, впрочем, не означает, что стихам недостает остроты и блеска. Когда они понятны (что чаще всего и бывает благодаря прекрасным речитативам Верди), смех и сочувствие публики обеспечены. Опера являет результат необычный, выходящий за пределы искусства Верди, в котором практическое мастерство преобладало над эрудицией. Заключение, мораль комедии — это фуга, первая страница, которую Верди написал, приступая к сочинению оперы: это был ее зародыш, как зародышем реквиема стала его финальная часть «Libera me». «Фальстаф» отличается гибкостью и легкостью, восходит к полифоническому прошлому, не забывая и об итальянской комической опере, равно как и о чувственном, неистовом веризме: опера принадлежит своему времени и одновременно высмеивает его, словно оседлав с юношеским задором и весельем, редкими для человека, близкого к своему восьмидесятилетию.

То же можно сказать об инструментовке, импрессионистской, но цельной, легкой и сильной, о структуре номеров, соединенных совершенно непринужденно, но не отказывающихся от идеи замкнутых музыкальных форм, этих портретов во весь рост. И если многие краски оркестра напоминают Вебера — первого любовника природы, то контрапунктическая болтовня (с лирическими излияниями в верхнем голосе) заставляет вспомнить квинтет в таверне Лильяса Пастьи из «Кармен», а также, почему бы и нет, немного «Виндзорских кумушек» Николаи, оперу, представленную еще в далеком 1849 году (например, ансамбль из второго акта), а «Щиплемся, щиплемся» фей и бесенят, испуганные возгласы толстяка в Виндзорском парке так похожи на сцену с подвыпившими поэтами в «Королеве фей» Пёрселла, которого Верди едва ли знал, разве что только по имени. Ухищрения «в духе Бойто» воплощены во фрагментарной декламации с сопровождением диссонирующих скачков, трепетаний и трелей оркестра и в других неожиданностях, рассчитанных, но как бы разбросанных невзначай.

Очень важно, что все отголоски прошлого, помимо бесконечных отсылок к инструментальной технике немецкого классицизма, становятся словно обрывками, лоскутами костюмов шекспировских комедиантов, кружащимися в блистательном вихре, закрученном старым композитором с юношеской легкостью. Кроме парафразов григорианских песнопений и церковных каденций, часто напевных, как, например, в ариозо Форда, в котором он предчувствует, как ему наставляют рога, следует отметить интересные мелодические рисунки партий верных и неверных любви; пылкую и простодушную арию кантабиле главного героя, воздушные, но коварные арии трех его красавиц (трех женщин, на образах которых лежит благословение «нового сладостного стиля» XIII века: Алисы и Мэг, воплощающих пламя любви, Куикли, воплощающей пламя муки); наконец, восторженные дуэты Фентона и Нанетты, нежнейшие, с закатыванием глаз к небу, к луне, но и с неожиданным, между строк, комизмом. Автор решил использовать одну и ту же модель для всех, так как все равны в мире шутки. Он обратился к французскому так называемому лирическому жанру (тоже одному из источников веризма), в котором, впрочем, умерил несколько застывшее благородство, точнее, заменил его домашней непринужденностью ренессансной кантоны, тоже восходящей к полифоническому мадригалу (в нашем случае к «Старческому сумасбродству» Банкьери, о котором Верди не имел представления...). Многочисленные стилистические компоненты оперы едва заметно разнятся между собой, но все же комедия предательски берет верх над драмой старости, жертвой которой становится Фальстаф. Чтобы посмеяться или, если угодно, придать жизни вкус, именно он оказывается необходим комедии, несмотря на большое сочувствие его летам.

Г. Маркези (в переводе Е. Гречаной)

Реклама

• Belcanto.ru — классическая музыка, опера и балет