Яков Зак (Yakov Zak)

В конце 20-х - начале 30-х годов Одесса была настоящей кладовой музыкальных талантов. С берегов Черного моря приехал в Москву и молодой Яков Зак. На родине он окончил консерваторию по классу М. М. Старковой (1932), а в аспирантуре Московской консерватории (1932-1935) его руководителем стал Г. Г. Нейгауз. Вскоре пришли и заметные успехи: в 1935 году Зак завоевал третью премию на Всесоюзном конкурсе, а затем вышел победителем шопеновского соревнования в Варшаве (1937).

• Фортепианная музыка в интернет-магазине Ozon →

Именно к этому времени во многом сформировался творческий облик пианиста, что позволило А. Альшвангу еще в 1938 году сделать следующие выводы: "Своеобразие игры Я. Зака заключается не только в точности, простоте, в эстетическом совершенстве, высоком техническом мастерстве, но - и это, быть может, самое характерное - и в духе спокойной мысли, неторопливой широты, живописности, с какой он преподносит слушателям замечательные произведения фортепианного искусства. Это не холодный темперамент и не „пассивная созерцательность". Это скорей драгоценная способность медлительного разворачивания больших планов, беспредельных звуковых пространств. Игре Я. Зака свойственно именно это умелое выявление „звуковых пространств"; для пианиста характерна пространственная протяженность при воспроизведении образа и передаче разнообразных чувств и мыслей".

Конечно, исполнительский почерк Зака на протяжении десятилетий подвергался известным модификациям, однако в целом характеристика А. Альшванга вполне сохраняла свою силу. Только в ту далекую пору упомянутые качества имели, очевидно, интуитивный источник, а позднее все это обрело прочную интеллектуальную основу. Как материал для сопоставления (интуитивное - осознанное) любопытна декларация уже зрелого мастера, безусловно, перекликающаяся с наблюдениями критика. "Слух для пианиста,- говорит Зак,- что глаз для художника. Знаменитое сказочное бажовское „ухо с прихваткой" присуще каждому талантливому музыканту. Массу свойств имеет это волшебное „ухо с прихваткой". Оно верно слышит музыку, обладает тонким интонационным и тембральным восприятием, в любой момент контролирует собственное исполнение и располагает могущественной силой внутреннего слуха, позволяющего в одно мгновение представить себе даже оркестровые звучания любого произведения... Исполнителю внутренний слух нужен не меньше, чем композитору: когда пианист слышит музыку внутренним слухом, ничто не мешает ему создать свой идеал - ни технические трудности, ни сложности аппликатуры, ни клавишная „топография"".

Можно с уверенностью утверждать, что приведенное высказывание носит автобиографический характер. Недаром иные интерпретации Якова Зака, в особенности когда речь идет о масштабных произведениях, напоминают четко спланированные конструкции, разворачивающиеся под управлением опытного дирижера.

На примере Зака можно судить, сколь важна для крупного исполнителя внутренняя культура, богатство духовного мира, широкий взгляд на искусство. В конце концов, каждый большой художник - всегда эрудит, вобравший в себя массу интеллектуальных "сведений", впечатлений. У артиста все это не лежит "под спудом", но реализуется в творческой практике, рождает образные ассоциации, расцвечивающие исполнительскую палитру. Жажда знаний отличала Зака с молодости. К. Аджемов вспоминает: "Меня всегда поражала ненасытная страсть Зака к искусству. Диапазон его интересов - огромен: музыка, живопись (особенно любит он старых итальянских и испанских мастеров), литература, философия... Он всегда умел так заинтересованно, с таким огоньком в глазах рассказать о прочитанных книгах, что вы тут же доставали их и погружались в чтение. Подобное воздействие Зака - пианиста и знатока искусства - на своих товарищей заставляло уже тогда предполагать в молодом музыканте подлинный дар педагога". Скажем сразу: эти предположения в полной мере оправдались. Зак уже в 1935 году начал преподавать в Московской консерватории, в 1947 году получил звание профессора и за прошедшее время воспитал целую плеяду талантливых пианистов, многие из которых ведут активную концертную деятельность - Г. Мирвис, Э. Вирсаладзе, Н. Петров, А. Черкасов, Е. Могилевский, Л. Тимофеева, Ц. Квернадзе, В. Бакк, С. Навасардян и другие.

И в педагогической работе Зак постоянно расширял кругозор своих питомцев за счет ассоциативных представлений, столь близких самому пианисту. Характерны в этом отношении примеры, приведенные его ученицами О. Ступаковой и Г. Мирвис в сборнике "Вопросы фортепианного исполнительства": "Однажды, не удовлетворенный чересчур материальным звуком у студента, работавшего над произведениями Дебюсси, Яков Израилевич заметил: „Почему так сочно, ведь это не Рубенс? - и напомнил о полотнах импрессионистов, как бы сотканных из света. В репризе Сонаты Листа проведенный в низком регистре мотив главной темы, по его выражению, „выплывает из темноты, как лица на картинах Рембрандта"... Можно услышать и такое указание: „Играйте dolce, вспомните восхитительную нежность рисунка и колорита Боттичелли"".

Не только своим ученикам, но и другим молодым пианистам Зак всегда служил примером как мастер, неустанно ищущий, открывающий новые горизонты и для себя, и для слушателей. Завоеванное сегодня - лишь трамплин для прыжка в завтра. "У каждого музыканта,- подчеркивал артист,- должна быть своя „кладовая знаний", свои драгоценные накопления прослушанного, исполненного, пережитого. Эти накопления - словно аккумулятор энергии, питающей творческое воображение, необходимой для постоянного движения вперед". И верный этому принципу, Зак на протяжении всего творческого пути развивался как художник, стремился к постоянному совершенствованию.

Каковы отличительные черты музыканта, с которым были хорошо знакомы слушатели и в нашей стране и за рубежом? На этот вопрос отвечает Г. Нейгауз, сыгравший такую значительную роль в артистическом становлении своего ученика: "Когда я размышляю о пианистах, чье творчество в некотором смысле родственно творчеству Я. Зака, мне в первую очередь вспоминаются два имени: Эгон Петри и Робер Казадезюс. В еще более отдаленную эпоху в начале его „родословной" можно, пожалуй, поставить Иосифа Гофмана... Несмотря на огромные индивидуальные различия между названными пианистами, их объединяет некий дух высшей объективности, исключительное умение воспринимать и передавать искусство „по существу", не внося в него слишком много своего личного, субъективного. Такие художники не безличны, а скорее сверхличны... Его огромный и разнообразный репертуар служит обширным полем деятельности для проявления различных сторон этого стиля". Выделим некоторые "возвышенности" на этом действительно обширном поле. Зака, естественно, с полным основанием можно причислить к отборной гвардии "шопенистов". Победив на Шопеновском конкурсе, он и в дальнейшем постоянно обращался к творчеству польского композитора, переиграв большинство его сочинений. Однако с неменьшим основанием Зака называют "бетховенистом": прочтения некоторых поздних сонат или Вариаций на тему Диабелли принадлежат к лучшим достижениям пианиста. Важная страница творческой биографии артиста связана и с Брамсом: оба концерта и множество пьес входили в его постоянный репертуар. "Вечный спутник" пианиста - музыка Рахманинова. Можно сказать, что Четвертый концерт великого композитора получил у нас "права гражданства" именно с "легкой руки" Зака. Показательно и то, что рахманиновской программой артист отметил 20-летие своей концертной деятельности. В последние годы его все больше привлекал Шуберт, произведения которого составили одну из монографических программ пианиста. С подкупающей настойчивостью пропагандировал Яков Зак и забытого у нас одно время композитора Н. Метнера.

Сменялись репертуарные симпатии музыканта, на разных этапах преимущественное внимание уделял он тому или иному классику, но всегда оставался верным другом советской музыки. Особо благоговейное отношение сложилось у него к творчеству Прокофьева, причем еще в ту пору, когда выдающийся композитор не стал в представлении современников классиком; его концерты (Второй, Третий), многие сонаты, "Сарказмы", "Мимолетности" нашли в лице Зака своеобразного истолкователя. Но не "единым" Прокофьевым исчерпываются интересы артиста в этой области. "Играть новые сочинения,- говорит он,- открывать их слушателям, идти в ногу с современной композиторской мыслью - это настоящее счастье". И реализуя свой тезис, Зак выступает первым исполнителем крупных сочинений Д. Кабалевского, В. Белого, М. Коваля, Ю. Левитина, Е. Голубева, М. Чулаки, И. Шамо. Довольно редкий случай: программа одного из концертов пианиста целиком была составлена из произведений советских авторов (здесь к упомянутым именам надо добавить Ан.. Александрова и А. Эшпая). Наряду со всем этим Зак уделял внимание и ансамблевому музицированию. Немало замечательных произведений вдохновенно исполнил он с лучшими нашими камерными коллективами; любителям музыки хорошо памятны совместные вечера Эмиля Гилельса и Якова Зака в фортепианном дуэте, проходившие всегда с необыкновенным успехом.

В заключение обратимся еще раз к словам Г. Нейгауза: "Соединение ясного, сильного интеллекта, большого, стройно организованного темперамента, огромной внутренней энергии, проникающей музыкальной чуткости с изумительным виртуозным мастерством - вот причины, по которым я не могу не причислять Якова Зака к плеяде лучших современных пианистов".

Лит.: Яков Зак. Статьи. Материалы. Воспоминания.- М., 1980.

Григорьев Л., Платек Я.

Реклама

• Belcanto.ru — классическая музыка, опера и балет