Мои друзья и я. Эрик Сати (продолжение)

С. О. — Долго ли длилась дружба Дебюсси и Сати?

Ф. П. — Конечно! Дружба между Сати и Дебюсси длилась долгие годы. Сати часто завтракал у Дебюсси на авеню дю Буа. Дебюсси очень ценил дар предвидения Сати, он любил его рассказы, его забавные выходки и к тому же не мог не почувствовать простоту и благородство звукосочетаний в пьесах своего старого Друга. Общеизвестен анекдот о том, как Дебюсси упрекнул Сати в пренебрежении к форме, а Сати некоторое время спустя принес ему «Пьесы в форме груши» для фортепиано в 4 руки. Вы знаете, что некоторые пьесы, как, например, «Дряблая прелюдия для собаки», являются мягкой и завуалированной сатирой на несколько претенциозные названия отдельных Прелюдий Дебюсси, таких например, как «Терраса аудиенций прилунном свете» ... Обиделся ли Дебюсси на скрытый намек или Сати не за хотел следовать советам Дебюсси, когда сам стал пользоваться известностью, только в 1916 году они внезапно поссорились навсегда, точно так же, как с 1924 года и до самой своей смерти Сати порвал с Ориком и мной вследствие возникших расхождений в эстетических взглядах.

С. О — Вот и прояснился небольшой эпизод из истории музыки. Мне бы хотелось, поскольку Вы так хорошо знали Эрика Сати, чтобы Вы нарисовали нам его портрет.

Ф. П. — Гм, гм! Те, кому посчастливилось видеть портреты Сати, созданные Жаном Кокто, могут составить о нем точное представление. Для других же я попробую набросать силуэт этой странной личности. Сати никогда, ви зимой, ни летом, не расставался с котелком, который он весьма почитал, и с дождевым зонтиком, который он просто обожал. После смерти Сати, когда смогли, наконец, проникнуть в его комнату в Аркейе, на что никто при жизни Сати не отваживался, там обнаружили множество зонтиков; некоторые из них оставались еще в магазинной упаковке. Когда однажды по оплошности Орик проткнул своим зонтиком зонт Сати, ему пришлось выслушать от «доброго учителя» и «негодяя», и «невежу», и ... «шпану». Сати даже летом очень редко расставался с широким плащом и заворачивался в него, как в купальный халат. Бородка, которую он заботливо подстригал, пенсне, которое он постоянно подносил к глазам величественным жестом,— вот некоторые характерные черточки этого странного человека, полуфранцуза, полуирландца. Сати отличался крайней чистоплотностью. «Ванна—ни в коем случае! — утверждал он. — Хорошо можно вымыться только по частям! Я тру кожу пемзой; она проникает гораздо глубже, чем мыло, сударыня моя»,— объяснял он на каком-то вечере одной из своих почитательниц. Как показывает случай с зонтиком Орика, приступы гнева Сати были ужасны, за ними часто следовали тяжкие ссоры и очень редко — примирения. Сати — приходится это признать — немного страдал манией преследования. Он был очень дружен с Равелем (именно Равель в 1911 году впервые исполнил пьесы Сати в Музыкальном обществе независимых), а потом они поссорились так сильно, что Сати в 1920 году, не колеблясь, написал в авангардистском листке: «Морис Равель отказался от ордена «Почетного легиона», но все его творчество принимает его». Конечно, мы были неправы, следуя за Сати во всем, вплоть до его ваблуждений, но нам было двадцать лет, и нам нужно было любой ценой уберечь себя от равелевских миражей. Позднее Равель сам первый простил нам, Орику и мне, наши прегрешения. И, знаете, нет ни одного композитора, вплоть до Стравинского, для которого эстетика Сати не послужила бы толчком к чему-то новому. После появления «Свадебки», пышной и варварской, ясная сухость «Парада» указала Стравинскому на возможность говорить другим голосом, голосом, прозвучавшим в «Мавре» в этом очень важном поворотном пункте в творчестве Великого Игоря. И, знаете, в более позднем произведении Стравинского, Сонате для двух фортепиано, заметно прямое влияние Сати, сначала в первых тактах первой части, а затем в одном из балетов, где есть вариация, точно написанная Сати.

Реклама

• Belcanto.ru — классическая музыка, опера и балет