Франсис Пуленк — писатель (продолжение)
Глава №6 книги «Франсис Пуленк: Я и мои друзья»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюСтефан Одель пишет о Пуленке уважительно и восхищенно, как молодой собрат о прославленном музыканте, нежно и взволнованно, как близкий и чуткий друг, порой позволяет себе осторожно подшутить над его слабостями и даже чудачествами (а у кого их нет!), и от соседства с этими слабостями еще привлекательнее становятся черты натуры Пуленка: его жизнелюбие, общительность, благожелательность и внимание к людям и его жадная наблюдательность и насмешливость, умеряемая добротой, сочетание юмора с сентиментальностью, гедонизма со строгой дисциплиной труда, самокритичность с чувством собственного достоинства, восторг перед природой и искусством с трезвостью оценок. В рассказе Оделя мы видим Пуленка в привычной для него обстановке — уютном доме в живописной местности Турени, этого «сердца Франции». В окружении любимых книг, картин и рисунков — часто даров дружбы их авторов — Пуленк показан упорным тружеником и гостеприимным хозяином, украшающим свой досуг общением с друзьями, слушанием записей разнообразной музыки. Одель не лакирует облик Пуленка — он дает представление о его склонности к шуткам, розыгрышам, развлечениям в чисто парижском духе, пристрастии к светской суете и сплетням и в то же время о его тревожных размышлениях, порожденных одиночеством, наконец, о его удивительной верности в дружбе и трогательных заботах о друзьях. Дружественностью проникнуты и все портреты-воспоминания Пуленка.
Поразительно бескорыстие, с которым Пуленк относится к творческим успехам своих современников, сверстников, друзей и молодых музыкантов, в которых мог бы увидеть потенциальных соперников. Он радуется чужим удачам, даже понимая их опасность для себя, и сохраняет беспристрастие в оценках. Хорошим примером тому может служить его поздравительное письмо Бенджамену Бриттену в связи с 50-летием английского композитора (октябрь 1962 г. См.;Tribute to Benjamin Britten on his fiftieth birthday. London, 1963, р. 13). В тоне этого поздравления весь Пуленк — благожелательный, приветливый, «снимающий» юбилейную торжественность поздравления остроумием и шутливостью.
«Дорогой Бен. В пятьдесят лет Вы окружены славой, подобно молодому Верди. Никто не радуется этому больше, чем я, ибо я не только искренне к Вам расположен, но еще и с давних пор восторгаюсь разносторонностью Вашего дарования. Если бы я был от природы завистлив, чем, слава богу, не страдаю, то, наверное, давно бы уже умер от зависти к Вам! Ведь и в самом деле, я не раз видел, как Вы продвигаетесь, и часто победно, в тех областях, в которых, как мне казалось, я могу чувствовать себя до известной степени уверенно. Так, однажды вечером в Экс-ан-Прованс, где Вы аккомпанировали Питеру Пирсу, я заявил Пьеру Бернаку, партнером которого я тогда был: «После Бена я отказываюсь играть Шуберта». Совсем недавно Ваш великолепный Реквием в какой-то мере поколебал ту маленькую крепость религиозной музыки, в которой я в последнее время утвердился. Но, повторяю, все это меня только радует, потому что я глубоко Вами восхищаюсь. С большим волнением я вспоминаю о том вечере в январе 1945 года, когда мы с Вами играли мой Концерт для 2-х роялей в Альберт-холле. Это был мой первый приезд в Англию после пяти лет вынужденной изоляции.
Также благодаря Вам на Вашем фестивале в Ольборо были исполнены с безукоризненным совершенством «Груди Терезия». Тогда Вы сами исполняли партию «рояля-оркестра».
В память обо всем этом разрешите мне считать Вас моим братом по ту сторону Ламанша (для меня — это честь) и позвольте мне от всего сердца Вас обнять.
Франсис Пуленк»