Глава II. Музыкальный и литературный Париж. Становление Пуленка как композитора (продолжение)
Глава №17 книги «Франсис Пуленк»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюС июля 1919 года Франсис Пуленк находился в Париже, где служил до октября 1921 года в министерстве авиации. Исполняя должность секретаря (он работал на пишущей машинке), большую часть свободного времени Франсис отдавал своим музыкальным увлечениям.
В эти годы Франсис Пуленк все больше сближается с Кокто, Сати, Мийо; участвует в самых первых концертах и изданиях будущей «Шестерки». Его фортепианная пьеса «Вальс» вошла в сборник пьес «Альбом шести», выпущенный парижским издательством «Eschig» в 1919 году (Там же помещены Романс без слов Дюрея, Прелюдия Орика, Мазурка Мийо, Пастораль Тайфер и Сарабанда Онеггера; переиздано в Киеве в двадцатые годы.).
Следом за «Бестиарием» композитор сочиняет «Кокарды» на дадаистические тексты (типа головоломок) Кокто — три песни для голоса и несколько необычного ансамбля: скрипка, корнет-а-писгон, тромбон, большой барабан и треугольник. Пуленк говорил, что в «Кокардах» отразились некоторые традиции Стравинского касательно оркестровки, а также влияние патриотических рисунков французского художника Роже де ля Френе.
Особенный интерес «Кокард» заключается в том, что они являются современниками «Петуха и Арлекина» и, пожалуй, наиболее четко отражают эстетику манифеста Кокто, призывающего вдребезги разбить то, что казалось столетие назад непоколебимым,— эстетику, направленную в основном против вагнерианцев и дебюссистов. Автор брошюры бросал вызов непомерным длиннотам, скуке, расплывчатости и сложности письма, туманностям импрессионизма.
Позднее Артур Онеггер вспоминал: «Кокто не разбирался в музыке как специалист, но, несмотря на это, он являлся чем-то вроде гида для многих молодых ее представителей. Он был живым воплощением того протеста против всей эстетики предвоенного времени, который каждый из нас выражал на свой лад» (А. Онеггер. Я — композитор. Л.. 1963, стр. 136.). Интересно, что Пуленк через много лет отвергал мысль о Кокто, как об идейном вдохновителе «Шестерки». «Жан Кокто, которого привлекает все новое, не был нашим теоретиком, как многие полагают, он был нашим другом и блестящим рупором [...] и невозможно принимать его краткий музыкальный очерк («Петух и Арлекин». — И. М.) за манифест Шести» (F. Poulenc. Moi et mes amis, p. 52).
Молодых французских композиторов поддерживал Эрик Сати, достигший славы после скандальной премьеры «Парада», а также виолончелист Феликс Дельгранж. Он помогал «новым молодым» организовывать концерты в студии на улице Юген на Монмартре. По вечерам тесное, насквозь прокуренное помещение наполнялось до отказа, стеной висел плотный густой дым — студия не проветривалась. Но энтузиазм слушателей не ослабевал, они горячо аплодировали исполнителям — Рикардо Виньесу, Марсель Мейер, Элен Журдан-Моранж.
В студии на улице Юген было организовано повторное концертное исполнение «Парада» Сати, который в этот раз имел потрясающий успех. Произведения Сати регулярно исполнялись наряду с работами Мийо, Орика, Тайфер, Пуленка, Ролан-Манюэля и Дюрея. Некоторые сочинения бывали только-только написаны, иные авторы не успевали довести работу до конца. Элен Журдан-Моранж рассказывает в книге «Мои друзья музыканты» о неопубликованной скрипичной сонате Пуленка, посвященной ей, в которой автор не закончил фортепианную партию, и потому на концерте играли только первые две части. События и выступления, как в калейдоскопе, сменяли друг друга. Концерты следовали в ошеломляющем ритме, почти ни одно выступление не обходилось без скандала. Казалось, будто эта группа молодых «сорванцов» несется в невероятном темпе невесть куда, несется сломя голову, лишь бы подальше от «монстров» прошлого века.