Либреттист Кальцабиджи

В один год с Глюком родился и Кальцабиджи (1714—1797), автор либретто «Орфея», человек, ставший гораздо большим, чем простой либреттист. Он стал соратником Глюка в великих реформах в области оперы. Его происхождение точно неизвестно, и многие сомневаются в том, имеет ли он право носить имя «де Кальцабиджи», свидетельствующее о принадлежности к дворянству. Гениальный авантюрист Казанова хорошо знал Кальцабиджи и охарактеризовал так: «Весьма расчетливый человек, опытный во всех финансовых операциях, знакомый с коммерческой жизнью различных наций, ученый, историк, остроумный собеседник, поэт и большой друг женщин».

Итак, Кальцабиджи принадлежал к характерным фигурам XVIII века, так же, как и проживший полную приключений жизнь либреттист Моцарта, Лоренцо да Понте, уроженец венецианского гетто, ставший позднее «аббатом», учителем теологии, неисправимый волокита, объект преследований со стороны венецианского «Совета Десяти», придворный поэт в Вене, банкир в Лондоне, шлифовщик алмазов в Амстердаме и, наконец, обитатель приюта для престарелых в Нью-Йорке. Это духовный двойник Бомарше, принесшего в комедию и оперу бессмертный образ Фигаро. Бомарше был часовым мастером и музыкантом, преподавателем музыки дочерей Людовика XV и обитателем тюрьмы, изобретателем и автором пасквилей, героем скандальных процессов и книгоиздателем, владельцем типографии и предпринимателем-водопроводчиком, хозяином корабля и поставщиком оружия, политическим агентом и замечательным поэтом. Этот беспокойный прероманти-ческий тип авантюриста нет-нет да и появлялся в бурные десятилетия века Просвещения, и не случайно, что иногда мы встречаем его в пестром мире оперной сцены, в качестве либреттиста Глюка или Моцарта.

По произведениям Кальцабиджи видно, что в юности он получил хорошее классическое образование. Первую оперу на его текст поставили в Неаполе, в 1745 году. Опера называлась «Империя Вселенной». Это было произведение, написанное по определенному поводу: в честь торжества бракосочетания французского дофина, позднее Людовика XV, с некрасивой испанской инфантой. Это великое событие надлежало и в Неаполе отпраздновать с большой помпой. Просвещенные современники отмечали, что текст Кальцабиджи не представлял собой оригинального произведения, а скорее являлся «бесстыдным подражанием». Несколько позднее аналогичное произведение, написанное по определенному поводу, «Сон Олимпии», было показано и в неаполитанском оперном театре «Сан Карло». Первое было показано по случаю бракосочетания дофина и испанской инфанты, второе Кальцабиджи сочинил для торжеств в честь дня рождения герцога Филиппа. Кальцабиджи сначала собирался стать придворным рифмоплетом, готовым в своих «задыхающихся от почтения» строфах склоняться до земли, и, захлебываясь, воодушевляться скромными чаевыми, жалуемыми лакею-стихотворцу. Но вскоре попав в Париж, он чувствует здесь выгодную «конъюнктуру» и стремится услужить царю итальянской оперной сцены, окруженному всемирным обожанием Метастазио. Кальцабиджи издает собрание сочинений Метастазио и, само собой разумеется, пишет к нему предисловие. Эта «диссертация» была ничем иным, как низкой лестью оперному владыке, купающемуся в волнах моды и власти. Из-за Метастазио он в то время впервые вступает в спор с испанским музыковедом Стефано Артега. Кальцабиджи, конечно, еще не подозревает, что настанет время, когда он вступит в поединок с воинственным Артега за то, что тот обрушится на реформу Глюка, потрепавшую лавры Метастазио. Артега называет Кальцабиджи подлым льстецом и сравнивает его с греческим живописцем, изобразившим Александра Македонского в профиль, чтобы им устрашенный и ему поклоняющийся мир не заметил, что у всемогущего завоевателя косые глаза. Кальцабиджи со страстным усердием продолжает свою переписку с живущим в Вене Метастазио, от которого ожидает многого, а тем временем любовница короля, мадам Помпадур, оказывает ему всяческую поддержку для открытия лотереи, пользующейся особым покровительством короля.

После короткого пребывания в Брюсселе Кальцабиджи спешит в Вену, где благодаря хорошо «построенному» предисловию к книге Метастазио и переписке с автором им была подготовлена благоприятная почва. В Вене он появляется в дворцах уже в качестве советника голландской торговой палаты и вскоре завоевывает доверие канцлера Марии Терезии — герцога Каунитца; он оказывает ему целый ряд тайных услуг, за что получает от Габсбургов ежегодную ренту.

Попутно Кальцабиджи пишет оперные либретто!

И Глюку, и Кальцабиджи было уже около пятидесяти лет, когда они встретились впервые. Мысль об опере, более сильно пронизанной драматизмом, занимает и Кальцабиджи. Много позднее он пишет редактору парижского «Меркюр де Франс»: «Реформа Глюка была делом нашего совместного труда, так что и слава принадлежит нам обоим».

Мнение Кальцабиджи, высказанное им в беседах с Глюком, было таково, что всякая музыка, сопровождающая пение, по сути дела есть декламация, следовательно, и музыка на оперной сцене должна декламировать. Текст должен быть сжатым, разнообразным и потрясающим. Характер новой опере должно придавать сочетание малого количества слов с ярко звучащей музыкой и большими зрелищными эффектами. Об этом спорят эти двое стареющих мужчин в различных венских кафе, в красивом доме Глюка на Реннвеге. В конечном итоге Кальцабиджи пишет либретто первой оперы-реформы — «Орфея и Эвридики». Пока Глюк сочиняет музыку, Кальцабиджи в узком товарищеском кругу красочно, выразительно декламирует свой текст, уже в декламации давая почувствовать переходы мелодии. Он обладает исключительным талантом исполнителя, в его лице погиб замечательный артист. Декламация Кальцабиджи отличалась легкостью и страстностью, и в то же время ей были присущи ораторские черты. Он не просто хорошо читал стихи, а поистине заставлял их жить. Глюк, появляясь иногда на этих дружеских сходках, с восхищением слушал Кальцабиджи, и декламация итальянца, вызывающая к жизни сценическое действие, оказывала сильное влияние на композитора во время его работы над музыкой.

Позднее Кальцабиджи в печатном издании «Орфея» укажет, как следует декламировать текст оперы.

Кальцабиджи был автором либретто трех опер-реформ Глюка. Они еще работают вместе, когда Глюк в предисловии к печатному изданию партитур опер «Альцеста» и «Парис и Елена» развертывает свои мысли о реформе оперы, излагает свою оперную эстетику. Позднее их пути расходятся, но Глюк в своем письме к редактору «Меркюр де Франс» от 1781 года называет Кальцабиджи гениальным. Кальцабиджи, в свою очередь, после смерти композитора в своем «Ответе» страстно отстаивает великую реформу Глюка от нападок Артега.

Реклама

• Belcanto.ru — классическая музыка, опера и балет