Караян и оркестр «Филармония»
Глава №5 книги «Караян»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюВ первые послевоенные годы Караян много работал с оркестром Лондонской филармонии и Венским симфоническим оркестром. Его контакты с первым установились через Вальтера Легге, художественного и репертуарного руководителя фирмы «ЕМI». Вскоре после того, как Караян в 1947 году сделал ряд записей с Венским филармоническим оркестром, Легге, предвидевший небывалый расцвет граммофонной индустрии после войны, организовал в Лондоне оркестр «Филармония», главным образом для того, чтобы записывать его на пластинки. Все меломаны жаждали записей лучших европейских музыкантов, чего были лишены во время войны. Легге, понимавший, что такой международной корпорации, как «ЕМI», необходим собственный оркестр, предполагал организовать что-нибудь по образцу Симфонического оркестра «NBC», который Национальная Радиовещательная Компания (NBC) создала специально для Тосканини, пригласив самых лучших музыкантов.
Легге удалось подобрать хороших исполнителей. Оставалось только объединить их в оркестр, и с этим предложением он обратился к Караяну. Раньше Легге слышал Караяна в Венской студии звукозаписи и считал его крупнейшим дирижером послевоенного периода. В течение всего 1948 года Караян проводил бесконечные репетиции с оркестром и наконец начал делать записи. Уже в 1947 году в Лондоне Караян дирижировал этим оркестром на концертном дебюте пианиста Дину Липатти, и именно с Липатти в качестве солиста он сделал одну из первых записей оркестра «Филармония» - Концерт Шумана,- которая и поныне считается выдающейся интерпретацией этого произведения. Вслед за тем Караян записал еще целый ряд произведений, включая все симфонии Бетховена, оперы «Так поступают все женщины», «Фальстаф», «Ариадна на Наксосе», «Гензель и Гретель», музыкальные комедии «Кавалер роз» и «Летучую мышь», а также некоторые популярные оркестровые пьесы. В первые годы появления долгоиграющих пластинок Караян и оркестр «Филармония» были неразлучны.
Но хотя пластинки расходились очень хорошо и Караян быстро приобрел международную известность, его не везде признали крупным дирижером. Когда в 1955 году он приехал вместе с Лондонским оркестром в Нью-Йорк, оркестр вызвал бурю восторгов, тогда как самого Караяна принимали куда прохладнее. Его мастерство, конечно, ни у кого не вызывало сомнений, но его упрекали в рационализме, отсутствии темперамента. В самом Лондоне сложилась аналогичная ситуация, причем, как ни странно, английским слушателям Караян был известен не больше, чем американским. Оркестр «Филармония» в то время очень редко выступал перед публикой, и Караян дирижировал не более чем одним-двумя концертами в год. В тех же случаях, когда он появлялся в концертном зале, его критиковали за поверхностный подход, называя его дирижером, который больше заботится об эффектном звучании оркестра, чем о проникновении в замысел композитора. Те записи, которые он сделал с Лондонским оркестром, подтверждают это мнение. Оркестр всюду звучит хорошо, и вряд ли можно обнаружить намеренное интерпретационное искажение партитуры, но дирижирование Караяна по большей части попросту неинтересно. К наиболее впечатляющим из этих записей относятся те, в которых сольные партии поручены Гизекингу и Липатти. Фортепианные концерты Грига с Гизекингом и Шумана с Липатти отличаются той выразительностью и поэтическим вдохновением, которые не чувствуются в других записях Караяна того периода. Конечно, можно назвать еще ряд удачных записей, например несколько опер с Шварцкопф. К ним относятся и первые опыты стереозаписей - оперы Моцарта и Рихарда Штрауса в первоклассном исполнении. Но даже в такой признанной работе, как «Кавалер роз», искусство Караяна скорее виртуозное, чем глубокое. А в записанных вместе с этим же оркестром симфониях Бетховена темп, как правило, подменяет проникновение в замысел. В худших примерах Караян показывает себя квалифицированным, холодным и скучным дирижером, о чем свидетельствуют пластинки с симфониями Моцарта или «Фальстаф». Они почти начисто лишены многоплановости и жизненной силы, присущих дирижерскому искусству Караяна.
Однако будем справедливы. Некоторые из названных недостатков обусловлены качеством записи, которое обеспечила фирма «ЕМI»; именно из-за него «Филармония» под управлением Караяна звучит на пластинках холодно и глуховато. Басам не хватает объема, у струнных и духовых средний регистр невнятен, а литавры почти не слышны. В данном случае речь идет о Девятой симфонии Бетховена. Если прослушать эту пластинку с партитурой в руках, можно усомниться, играет ли вообще ударник в первой части. Зато в скерцо звукорежиссеры постарались подать его первым планом, и он звучит здесь так, как, по сути, должен был звучать в первой части. А уж Торжественную мессу можно решительно назвать худшей по качеству записью, какую фирма сделала для Караяна и Лондонского оркестра. Голоса хора доносятся как сквозь стекло, а сочетание хора с оркестром на общем фортиссимо превращается в невнятный гул. Можно понять лишь контур интерпретации Караяна. Никудышное качество для пластинки, выпущенной в 1958 году!
Хотя Караян и «Филармония» выпустили много пластинок за период с 1948 по 1960 год и совершили вместе несколько важных гастрольных поездок, «Филармония» так и не стала для Караяна своим оркестром; впрочем, Караян к этому и не стремился. Его лучшие достижения того периода связаны с именами других музыкальных коллективов: в опере - с театром Ла Скала, в концертном зале - с Венским симфоническим оркестром, а позже с оркестром Западноберлинской филармонии. Последнее выступление Караяна с «Филармонией» состоялось 2 апреля 1960 года. В программу концерта входили 2-я сюита Баха, где солировал флейтист Гарет Моррис, «Смерть и просветление» Рихарда Штрауса и 4-я симфония Шумана. О произведении Штрауса критик газеты «Таймc» писал: «Это было яркое, ошеломляющее исполнение, лучшее невозможно себе представить».