Часть I. Суровая борьба за признание
Глава №4 книги «Энрико Карузо»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюПостеджатори
В морском предместье Неаполя Санта Лючия, недалеко от пристани, у рыбацкого причала, среди лодок часто собиралась шумная ватага десяти-шестнадцатилетних постеджатори (мальчики-подростки из бедных неаполитанских семей, зарабатывающие пением и игрой на гитаре на набережной и улицах города — прим. перев.). Окруженные веселым вниманием жителей, они распевали чудесные песенки Пьедигротта (один из кварталов Неаполя — прим. перев.), широко известные в то время.
Здесь, в укромном месте на окраине города, они без устали готовили свой репертуар. Каждый из них умел аккомпанировать себе на каком-нибудь инструменте и, прежде всего, конечно, на гитаре.
В солнечные праздничные дни повсюду можно было встретить юных артистов. Разбившись на группы, они разбредались по всему городу. Ребята пели около купален и ротонд, перед великолепными неаполитанскими дворцами, в парках - словом, всюду, где только собирался народ. И уж конечно, не упускали случая заработать несколько лишних лир, злоупотребляя и любовью неаполитанцев к музыке, и их чувствительным сердцем. Этих ребят-подростков из семей неаполитанских бедняков, всегда оборванных, голодных, никогда не занятых ничем определенным, называли скуницио (скуницио - способный на отчаянные поступки уличный мальчишка). Как и все подростки мира, они были исполнены мальчишеской гордости, озорства и веселости. С одинаковым искусством они умели высмеять кого угодно и спеть самую прекрасную и трогательную неаполитанскую песню. Особенно любили они плавные, мелодичные, грустные по сюжету песни написанные на поэтически вдохновенные стихи, не в пример некоторым пустым и банальным песням сегодняшнего дня, вызывающим, однако, бурное одобрение. У каждого скуницио были свои излюбленные песни, и каждый стремился превзойти товарищей и самого себя. Это была настоящая труппа будущих артистов, одаренных талантом. А пока что мальчишки пели под аккомпанемент своих гитар, и песни их были полны то радости, то грусти... Они без устали бродили по городу, создавая пылким воображением иной, лучший мир. Их не покидала жажда пения. С непокрытыми головами и лицами, обожженными южным солнцем, они смотрели на мир глазами ясными, как небо их родины. Казалось, они растворялись в мягком воздухе на берегу Неаполитанского залива. Будто сама природа создала для кисти художника этих детей, с их живописным бродяжничеством и мечтательностью, на фоне красок сверкающего моря.
Одним из старших в этой ватаге уличных, мальчишек был Энрико Карузо. В это время он уже брал уроки пения у пианиста Скирарди и маэстро де Лютно. У него был звонкий голос; он сам аккомпанировал себе на гитаре. Ему было тогда около шестнадцати лет, и друзья знали его под прозвищем "Тото - сын сторожа".
Нельзя говорить о Карузо, не упомянув, хотя бы кратко, о старом Неаполе, о неаполитанцах, об их замечательных традициях - о далеком, неповторимом голосе его родной земли. В характере и темпераменте Карузо, в широте и благородстве его натуры отразилась, как в зеркале, простая, чистая и поэтичная душа Неаполя.
Неаполь. Что это за город, о котором столько сказано и столько написано? Город артистов - такое определение дал ему некогда Геродот. Родина Скарлатти, Перголези, Иомелли, Пуччини, Паизьелло, Чимарозы, Леонкавалло. Здесь зародилась комедия и было создано первое итальянское филармоническое общество. Поэты и музыканты, стекавшиеся в Неаполь из всех стран мира, пленялись красотой залива и изобилием красок, песнями и неповторимой жестикуляцией неаполитанцев. Каждый увозил вместе с собой частицу сложного и романтического Неаполя: песню, мелодию, жест. Художники пытались похитить краски Неаполя, разлитые в полуденной чистоте его воздуха, но, конечно, безуспешно... Может быть, потому, что краски в тюбиках слишком отличались от естественных тонов? Истинные и более скромные художники любовались красотой Неаполя до самого заката. Многие устремлялись в безмятежное море, вдоль волшебной дуги берега, - в Поццуоли, Позиллипо, Портичи, Торре дель Греко, Торре Аннунциата, Вико Эквенсе, Сорренто, на острова Прочида, Искья, Низида, Капри - жемчужину залива, чтобы попытаться схватить хоть часть удивительной, мифической, непрестанно и самым неожиданным образом изменяющейся красоты. Истинному художнику Ференцу Листу достаточно было провести лишь один день в Позиллипо, где фантастично отражение света, где воды легки и прозрачны до ощущения нереальности, так что плывущие по ним суда кажутся подвешенными над зеркальной поверхностью, чтобы завершить одно из своих замечательных произведений (возможно, имеется в виду "Венеция и Неаполь")...
Божественный Неаполь, кто сможет забыть тебя!
А как поют неаполитанцы! Знаменитый писатель и исследователь аббат Гальяни говорит об этом: "Речь у неаполитанцев благодаря элизии необычайно артикулирована, что позволяет четко произносить согласные. И при этом ни одного закрытого дифтонга, ни одного гортанного звука и никакого искривления губ! Взрывное смыкание губ при произношении согласных не мешает открытому звучному течению речи".
Молодой Карузо пел по праздникам и в дни больших событий в хоре церкви святой Анны.
Однажды, когда юноша был на площади среди толпы, ожидавшей выступления оркестра кафе "Дей Маннези", какой-то скуницио подошел к оркестрантам и, указывая в сторону Карузо, сказал:
— Пусть споет Энрико. У него голос только и создан для того, чтобы петь!
Музыканты недоверчиво переглянулись, ожидая решения дирижера. Тот подозвал мальчика, который, поднявшись на сцену, запел уверенно и непринужденно. Публика с энтузиазмом наградила молодого певца горячими и долгими аплодисментами. Это был первый успех начинающего артиста.
Пианист Доменико Амитрано и концертантка Амелия Гатто, их друзья и коллеги заинтересовались молодым многообещающим певцом. В 1888 году маэстро Микеле Фазанаро сочинил оперу "Briganti" ("Разбойники"). Он передал ее монаху маэстро Бронцетти для постановки в небольшом театре при институте (имеется в виду гражданское учебное заведение при церкви, где преподавали монахи — прим. перев.). Маэстро Бронцетти выбрал для исполнения партий Лулу и Дон-Жуана в этой легкой одноактной опере двух энергичных молодых людей: Энрико Карузо и Пеппино Виллани. Они блестяще справились со своей задачей. "Разбойники" шли затем много раз на сцене театра при все возрастающем успехе юных артистов-постеджатори, ставших любимцами священников и учеников института, а также и других зрителей, часто приходивших в театр целыми семьями.
В это время Энрико посещал вечернюю гимназию, правда редко и неохотно, так как был целиком захвачен оперной музыкой и великолепными, популярными тогда неаполитанскими песнями.
В неаполитанских театрах того времени - Сан Карло, Меркаданте, Фондо, Пикколо театро - ставилось много опер. Молодой Карузо, по билету или пользуясь контрамаркой, забирался па галерку или просто стоял на лестнице, увлеченный теплом и обаянием музыки. Он слышал такие шедевры, как "Эрнани", "Трубадур", "Луиза Миллер", "Ломбардцы", "Риголетто", "Сила судьбы", "Травиата" и "Реквием" Верди; "Дон-Жуан" Моцарта; "Сомнамбула", "Капулетти и Монтекки" и "Норма" Беллини; "Динора", "Морская звезда" ("Северная звезда") и "Гугеноты" Мейербера; "Вильгельм Телль" Россини; "Тайный брак" Чимарозы; "Фауст" Гуно; "Марта" Флотова; "Мефистофель" Бойто; "Фра Дьяволо" Обера; "Лючия" и "Фаворитка" Доницетти; "Кармен" Бизе; "Дочь кардинала" Галеви; "Дионис из Каталаны" и "Гварани" Гомеса; "Миньон" Тома.
Карузо горячо интересовался каждым певцом. После окончания спектакля он бросался в толпу с бьющимся сердцем, полным смятения, жадно ловя отзывы об артистах. Карузо наслаждался миром искусства.