Дмитрий Башкиров (Dmitri Bashkirov)

В послевоенные годы число лауреатов всевозможных международных соревнований выросло неизмеримо. Однако лишь немногим из них удалось занять место на пианистическом Олимпе. Среди таких избранных — Дмитрий Башкиров. И ему пришлось пройти конкурсное горнило: в 1955 году он стал победителем Международного конкурса имени М. Лонг — Ж. Тибо в Париже. По признанию самого пианиста, такой успех был для него несколько неожиданным; но так или иначе он открыл ему дорогу на концертную эстраду.

Ко времени конкурса он получил прекрасную подготовку в Тбилиси у А. Д. Вирсаладзе и окончил в 1954 году Московскую консерваторию по классу А. Б. Гольденвейзера, у которого до 1957 года продолжал заниматься в аспирантуре. Да и все последующее время отмечено для Башкирова неустанным самоусовершенствованием. Постоянная творческая эволюция, может быть, и является наиболее характерной особенностью этого ищущего художника. В этом смысле любопытно сопоставить отзывы об игре пианиста, относящиеся к разным периодам. А. Б. Гольденвейзер о своем ученике: «У него есть свойство, которому трудно научить: исполнительский талант, способность своим исполнением увлекать аудиторию. На эстраде Башкиров дает лучшее, на что он способен. Превосходны его виртуозные данные, слух... В студенческие годы в его игре нередко отсутствовало чувство меры, бывали преувеличения. Недостаточно красиво было звучание форте. Упорный труд, постоянный самоконтроль помогли Башкирову и в поисках простоты выражения, и в совершенствовании пианистического аппарата». По словам К. Аджемова, «покоряющая сила воздействия игры Д. Башкирова обусловлена музыкальной культурой... правдой выражения чувств и бурным темпераментом» (1955). В журнале «Музыкальная жизнь» критик Д. Рабинович пишет: «Это романтический пианист, однако, я бы сказал, современной формации. Ему присущи и мечтательность, и нежность. Но на первом плане в его игре — интенсивность переживания». Наконец, фрагмент из рецензии Л. Левинсон («Советская музыка», 1974): «...у этого артиста свое лицо, свой путь, свое слово, доходящее до слушателя... Артистичность, тонкая интуиция и «разум, освещающий чувство» (Гёте), характеризуют облик одного из самых ярких наших пианистов».

Именно гетевские слова, пожалуй, наиболее рельефно определяют исполнительский почерк сегодняшнего Башкирова. Сам артист подчеркивает: «Для меня, во всяком случае, чрезвычайно важно при всей продуманности замысла не потерять ощущения непосредственности переживания на эстраде». Это, действительно, чрезвычайно важно, однако далеко не каждому удается. Годы, как правило, берут свое, и артист становится более рационалистичным, сдержанным, расчетливым. Башкирову (пока что, во всяком случае) удается сохранить в себе это творческое горение, первозданную увлеченность самим процессом музицирования. Так, в 1978 году В. Пасхалов в рецензии на новую программу пианиста подчрекивал: «Его игре в большой мере присущи эмоциональная окрыленность, порой экстатическая приподнятость, накаленность чувств. Причем, внутренняя взволнованность у него меньше всего связана с определенной репертуарной сферой; она — органичное свойство дарования художника и в равной степени раскрывается как в сочинениях Шумана или Шопена, так и в Моцарте, Бетховене, Прокофьеве, Дебюсси».

Несмотря на такое «эмоциональное постоянство», репертуарные привязанности пианиста претерпевают некоторую, можно сказать, количественную эволюцию. С одной стороны, в орбиту его внимания за прошедшее время попадали все новые и новые имена. Но в то же время процесс накопления сопровождался и определенным «отсевом», ибо музыкальная всеядность не в духе дарования Башкирова. Очевидно, и на этом пути возможны всяческие изменения, однако в 1973 году артист так определил свое репертуарное кредо: «Мои концертные программы становятся с годами все более избирательными, и, хотя авторы в программах меняются, круг моих привязанностей несколько сужается. Постепенно я нахожу свое „амплуа" — достаточно, как мне кажется, широкое*. Это Моцарт, Шуберт, Шуман, Брамс, Дебюсси, Прокофьев, отчасти — Бетховен, Шопен, Щедрин». В этом списке хотелось бы выделить имена Шумана и французских авторов начала XX столетия. Выдающаяся интерпретация шумановской музыки принесла пианисту в 1970 году высокую премию ГДР — медаль имени Шумана. Великолепное мастерство колористической звукозаписи демонстрирует артист в исполнении произведений импрессионистов. Если же говорить о новой музыке, то не случаен интерес Башкирова к творчеству Щедрина. Произведения последнего отмечены редкой экспрессией выражения, темпераментом, острыми эмоциональными контрастами, то есть теми чувствами, которые по-прежнему близки художественной манере исполнения пианиста. Заметим, что и в истолковании классики Башкиров, всегда оставаясь верным духу и букве исходного материала, как бы проецирует эту музыку на наши дни, и, может быть, в этом один из секретов его неизменного успеха у слушательской аудитории. «Пианист этот, — читаем на страницах журнала «Музыкальная жизнь», — обладает удивительным чувством современности. Умея сохранить все своеобразие почерка того или иного композитора, передать аромат его эпохи, Башкиров насыщает музыку красками сегодняшнего дня, наполняет ее содержание опытом и фантазией художника — нашего современника».

Башкиров зарекомендовал себя отличным ансамблистом. Это его качество раскрывается как в исполнении фортепианных концертов (Моцарт, Бетховен, Брамс, Шуман. Рахманинов, Скрябин, Равель), так и в камерном музицировании: на протяжении многих лет он выступал в трио совместно с И. Безродным и М. Хомицером.

В 1957 году началась педагогическая деятельность Дмитрия Башкирова в Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского (с 1977 года профессор). Среди его учеников — лауреаты международных и Всесоюзных конкурсов, в том числе Д. Алексеев, А. Бондурянский, Н. Демиденко, П. Рёзель (ГДР), А. Володось и другие.

Григорьев Л., Платек Я., 1990

Реклама

• Belcanto.ru — классическая музыка, опера и балет