Артюр Онеггер. Пятая симфония
Глава №74 книги «История зарубежной музыки — 6»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюВ дальнейших сочинениях Онеггера все явственнее проступают овладевшие композитором сумеречные настроения, порожденные не только прогрессирующей болезнью сердца, с которой композитор мужественно боролся до конца, не переставая сочинять, но и всей общественной атмосферой, царившей во Франции и вне ее в годы «холодной войны». С наибольшей силой подавленность и тревога композитора нашли выражение в его последней, Пятой симфонии (1950) *.
* Ее подзаголовок «Di tre ге» композитор объясняет тем, что каждая из трех ее частей неизменно кончается отрывистым, как тяжелый удар, звуком ре в низком регистре. Симфония посвящена памяти Наталии Кусевицкой и впервые была исполнена в Бостоне 9 марта 1951 года оркестром Бостонской филармонии под управлением Ш. Мюнша.
Концепция ее глубоко трагична. В ней нет светлых образов, которые бы противостояли силам зла, как во Второй симфонии, или олицетворяли бы свет надежды, пусть даже светящей издалека, как в коде финала Третьей симфонии. В Пятой, несмотря на неистовую борьбу в финале, побеждает мрак, непреодолимая сила, беспощадно уничтожающая волю к жизни.
Первая часть (Grave) начинается как реквием, скорбным хоралом, состоящим из цепи нисходящих аккордов, неуклонно движущихся в мрачные глубины басов. Ладовая осложненность, переченье в средних голосах наделяют аккордовые вертикали болезненно-острыми диссонансами. Трижды звучит хорал на протяжении первой части, его реминисценции возникают во второй части и в финале, а мелодические линии его голосов порождают многие темы симфонии. Таким образом, хорал не только эмоционально, но и конструктивно является источником всего дальнейшего развития.
Гротесковое скерцо (Allegretto) кажется зловещей пляской теней, подобно аналогичным частям в поздних симфониях Малера. Главный образ скерцо уступает место скорбному Adagio; в его декламационной теме, насыщенной стонами и вздохами, все более ощущается ритмика траурного марша. Adagio воспринимается вначале как самостоятельный раздел формы — драматический контраст к гротесковому скерцо, а на деле представляет собой расширенную зону побочной партии в сонатной форме. Возвращающееся Allegretto разрастается в напряженную разработку многочисленных мотивов скерцо. Кульминацией является фуга, построенная на обращении основного мотива этой части. Adagio, возникающее после фуги, ослаблено и сокращено, его постепенно подавляют мотивы скерцо, усложненная реприза которого завершается рассеиванием дьявольской игры призраков.
В финале царят злые силы. Он начинается стремительным движением в дробном и стучащем ритме, сквозь которое прорываются «кричащие» малые секунды. Из этого движения формируется марш — «неслыханный по мощи и звериной жестокости», как его характеризует В. Тапполе, автор монографии об Онеггере. Здесь, как и в Литургической симфонии, маршевость господствует. Лишь побочная партия олицетворяет человеческое начало. С мужеством отчаяния звучит в ней героическая тема (также в маршевом ритме). Она отодвигается разгулом злых сил в разработке, переходящей в репризное утверждение основной темы. Кульминация борьбы перенесена в конец репризы, где героическую тему поглощают темы зла. Но в коде происходит внезапный перелом — распыление и исчезновение разрозненных мотивов всех тем. Остается лишь инерция начального пульсирующего движения, которое постепенно тормозится и уходит во тьму небытия с последними слабеющими ударами ре у литавр.