Прокофьев. «Скифская сюита» («Ала и Лоллий»)
Scythian Suite, Op. 20
11.08.2011 в 23:39.
Балетное творчество Сергея Сергеевича Прокофьева – как и Игоря Фёдоровича Стравинского – начиналось с сотрудничества с Сергеем Павловичем Дягилевым, но начало оказалось непростым. Дягилев понимал, что парижская публика пресыщена, что для поддержания интереса ее нужно удивлять вновь и вновь. С «Весной священной», поставленной Вацлавом Нижинским на музыку Стравинского, это получилось, и нужны были новые композиторы со столь же необычным стилем, способным потрясти публику… Именно такой композитор окончил Петербургскую консерваторию в 1914 г., представленный им на выпускном экзамене фортепианный концерт оказался настолько дерзким, что его называли «футбольным»… такой композитор вполне мог обеспечить новую сенсацию.
Знакомство Сергея Прокофьева со знаменитым импресарио состоялось в Лондоне. Успех «Весны священной» побудил Дягилева вновь обратить взор в сторону языческой древности, а будет ли это балет на исторический сюжет или сказочный, предлагалось решать композитору. По возвращении в российскую столицу Прокофьев обращается к поэту Сергею Городецкому, который, по словам композитора, «откопал несколько удачных скифских образов». Совместными усилиями они составили сюжетную основу: злой Чужбог похищает светлую богиню Алу, скифский богатырь Лоллий вступает в борьбу с ним, ему помогает бог Велес.
По мере того, как Городецкий писал либретто, Прокофьев сразу же создавал музыку. Он был уверен, что балет получится «заковыристый». Музыка и впрямь вышла «заковыристой» – настолько, что даже Дягилев (при всем его желании создать сенсацию на грани скандала) не решился представить ее парижской публике, да и сюжет ему показался слишком искусственным. Балет, получивший название «Ала и Лоллий» так и не был поставлен.
В 1915 г. Сергей Прокофьев пересматривает партитуру балета, исключает несколько фрагментов, которые показались ему недостаточно интересными, и составляет оркестровую сюиту в четырех частях. Так рождается «Скифская сюита».
Первая часть названа «Поклонение Велесу и Але». Здесь во всей красе предстает «варварская эпоха», которая может шокировать современного человека, но она по-своему прекрасна – прежде всего, своей эпической мощью. Такой образ создается оркестровым tutti, жестким ритмом, диссонирующими созвучиями, угловатыми мелодическими оборотами, глиссандированием, пронзительным тембром кларнета-пикколо и флейты-пикколо. Этой первозданной дикости контрастирует средний эпизод: светлая богиня Ала предстает в нежном флейтовом соло, сопровождаемом арфой, фортепиано, челестой, засурдиненными альтами и виолончельным пиццикато.
Враждебные образы предстают во второй части – «Чужбог и пляска нечисти». Необузданность этой вакханалии создается переменным метром, в котором мелькают энергичные квартовые мотивы с пунктирным ритмом.
Двум предыдущим частям контрастирует третья – «Ночь». Трели засурдиненных скрипок, тонкое звучание арфы и челесты придают особую трепетность картине ночи.
Содержание четвертой части – «Поход Лоллия и шествие солнца» – прекрасно сформулировал Борис Асафьев: «буйная воля, жажда жизни». Это мощная жизненная энергия не сразу разворачивается во всю мощь оркестрового tutti, начинаясь с тихого звучания в низком регистре. Сюита завершается грандиозным звучанием, живописующим победу Солнца-Велеса.
Первое исполнение «Скифской сюиты» состоялось в Петербурге в январе 1916 г. на одном из абонементных концертов Александра Зилоти. «Скандал в благородном семействе» – так определил журнал «Музыка» реакцию публики. Некоторые слушатели – в их числе был композитор Александр Глазунов – покинули зал, не дождавшись конца сюиты, но были и те, кто оценил ее по достоинству – например, Борис Асафьев. Больший успех имело второе исполнение, состоявшееся в начале следующего концертного сезона.