Я и мои друзья. Париж — Ножан-сюр-Марн (продолжение)
Глава №17 книги «Франсис Пуленк: Я и мои друзья»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюС. О. — Я полагаю, Вы часто виделись с Папумом, когда были маленьким мальчиком?
Ф. П. — Разумеется. Он постоянно приходил к моей матери, и я с упоением слушал его рассказы о театрах, картинах и концертах, в то время, как они думали, что я занят под столом моим заводным поездом.
С. О.— Где Вы проводили летние месяцы в те годы?
Ф. П. — В Ножан-сюр-Марн, у моей бабушки по матери. Как я Вам уже говорил, дорогой Стефан, Руайе (это девичья фамилия моей матери) были до такой степени горожанами, что места за пятнадцать километров от Парижа им уже казались отдаленной деревней. Ножан, кроме всего прочего, родина моего деда. Один из наших предков был там огородником во времена Луи-Филиппа
С.О. — Несомненно, сочетание влияний Парижа и Но-Жана пропитало Ваше творчество. Ножан-сюр-Марн часто появляется в Ваших произведениях и придает им (я имею в виду, в первую очередь Ваш парадоксальный Концерт для фортепиано) привкус — я не сказал бы вульгарный, это не соответствует моим мыслям, но несколько простонародный, «пригородный».
Ф. П. — Меня часто упрекали в моей простонародности. Подлинность ее возбуждала подозрения, и, однако же, это одна из самых подлинно присущих мне черт. Обе наши семьи имели свои торговые дома в старом квартале Маре, застроенном великолепными особняками, в нескольких метрах от Бастилии. С детства я безраздельно питал одинаковую любовь и к музыке пригородных,танцулек, и к «Сюите» Куперена.
С. О. — Последнее время Вы часто уединяетесь в Ваш дом в Нуазе возле Амбуаза. Поскольку именно там была написана Вами значительная часть произведений, многие Ваши поклонники считают Турень Вашей родиной.
Ф. П. — «Пуленк из Турени»— от этого прозвища я так и не могу избавиться. Поверьте, ни среди моих близких родственников, ни среди дальних нет никого из Турени. Я выбрал ее потому, что это красивый край, достаточно спокойный, чтобы там можно было свободно работать.
С. О. — Считаете ли Вы, что безмятежная атмосфера и гармоничные пейзажи Луары могли оказать влияние на Вашу музыку?
Ф. П. — Ни в коем случае. Моя двойственная наследственность — авейронская и парижская — не имеет никакого отношения к этому картезианскому краю, столь богатому писателями и столь бедному музыкантами. Турень, увы, не дала ни Ронсара, ни Бальзака в музыке.