20

Среди московских постановок и возобновлений «Князя Игоря» 900-х годов некоторые безусловно заслуживают внимания историка.

17 сентября 1904 года в Большом театре прошел спектакль «Князь Игорь» впервые под управлением С. В. Рахманинова. Критика отличила его руководство самыми высокими похвалами, заметив лишь немногие недостатки. «На давно знакомой палитре Рахманинов нашел новые краски, дал иное выражение давно знакомым звукам». «Увертюра прошла бесподобно... Как тонкую художественную деталь нельзя не отметить робкого pianissimo хора девушек у княгини, получившего впервые свою жизненную правду. Финал второго акта (танцы с хором) был исполнен с огромным подъемом». У дирижера, как и в других операх, «проявляются его самостоятельные приемы, придающие исполнению новую окраску. Так, например, увертюра «Князя Игоря» была сыграна с такой тонкостью оттенков оркестрового исполнения, какую до сих пор мы привыкли слышать только в симфонических собраниях. Многие темпо изменены к лучшему, а кроме того везде мягкая сдержанность оркестрового аккомпанемента позволяет звучать свободнее голосам солистов, много при этом выигрывающих. Мы, например, всегда считали г-жу Салину лучшею из московских исполнительниц партии Ярославны, но никогда раньше ей не удавалось спеть своей арии во второй картине первого акта так хорошо, как в этот раз, и в этом случае значительная доля заслуги принадлежит капельмейстеру». По поводу исполнителей приведем несколько наблюдений. О Шаляпине — Галицком: «Только одному Шаляпину доступна обширная гамма интонаций голоса, способная передать любое движение человеческой души и в то же время подчинить все эти интонации, а следовательно и все движения души, одному ярко выраженному типу. И бесконечная гамма эта показалась вчера обогащенной еще более новыми блестками художественно смелой находчивости». «Кончак — Петров [В. Р.] решительно с каждым годом совершенствуется все более и более». «Ария Владимира (Смирнов Дм.) была спета очень мило, и небольшой, но красивый голос певца безусловно подходит к подобной партии»... «Азерская — Кончаковна вносит много страстности в свое пение и тем выгодно выделяется среди других исполнительниц этой партии, хотя бы и обладавших лучшими голосовыми средствами». На одном из следующих спектаклей выдвинулась в партии Ярославны перешедшая из Петербурга артистка Ермоленко. Тогда же особо отмечена была выразительная и характерная игра в сценах гудошников талантливых московских артистов Тютюнника и Шкафера.

Последняя из дореволюционных постановок в Большом театре — 5 ноября 1914 года — вызвала немало возражений. Главные из них сводились к указанию на отсутствие единой режиссуры, отразившееся на музыкальной части спектакля. Внешне спектакль был подготовлен с широким использованием всех ресурсов в отношении «обстановки», но с вокальной, артистической и музыкальной стороны оставлял желать многого. Отзывы говорили о неудачном распределении партий солистов, так что в итоге выделили только В. Р. Петрова — Кончака («полнота пения и безукоризненность дикции»), А. В. Богдановича — Владимира Игоревича (общая «корректность исполнения») и исполнительницу Половецкой девушки Подольскую, «отлично спевшую свою песню». Благодаря «роскошной» постановке получилось нечто вроде «концерта в костюмах». Поразили своей «удивительной поэзией и проникновенной красотой декорации и костюмы по эскизам К- А. Коровина». «Особенно чудное впечатление дала степь (третий акт), — знойная, в даль зовущая степь, широко раскинувшаяся по обоим берегам тихого Дона». В этой одной декорации уже «масса музыки Бородина и поэтического эпоса «Слова о полку Игореве». Дирижировал Э. Купер, и оркестр «в общем был на высоте задачи», но, тем не менее, критика отметила немало и недочетов в области темпов. Наибольший успех, однако, выпал на долю «лица без речей»; этот успех, «горячий и более чем заслуженный, имела Е. В. Гельцер»; ею был создан замечательный «образ стихийной, дикой пляски. Казалось, в каждом ее порывистом, знойном движении» была выражена «безудержная страсть всей степной половецкой орды». Очень больших похвал удостоился талантливый московский балетмейстер А. А. Горский, который, по мнению Ю. С. Сахновского, «явно доказал, что он сумел проникнуть в характер, структуру, ритм и смену настроений музыки Бородина».

Таким образом, последняя рецензия о последнем спектакле снова заговорила о необходимости единой, и притом музыкальной режиссуры, о чем так настойчиво многие годы писал Н. Д. Кашкин.

Постановка «Князя Игоря» 1915 года (1 сентября) в частной Опере С. И. Зимина заинтересовала, наоборот, некоторыми удачами режиссерской части, порученной Ф. Ф. Комис- саржевскому и оказавшейся в деталях тщательной и продуманной. «Пролог», обычно наименее успешно проводимый в отношении сценическом, на этот раз удовлетворил придирчивую критику. В сценической режиссуре отмечалось внимательное отношение к музыкальному тексту. Но половецкие танцы в этом театре не произвели большого впечатления. Очень хвалили декорации и костюмы художника И. А. Малютина, не только за красивую внешность, но и за «соответствие эпохе».

Оркестр был хорошо подготовлен (дирижер Плотников), однако хорам недоставало «сочности и полноты звучаний». Большинство солистов получило в отзывах положительную оценку, за исключением партии Игоря и отчасти Кончака.

Молодая артистка Ивони «поразила публику» своим голосом и исполнением в партии Ярославны. Была отмечена теплота передачи арии Владимира артистом С. П. Юдиным, но наибольшая доля похвал отнесена была к партии Галиц- кого, исполненной Н. PI. Сперанским. Писали, что его «голос окреп, выровнялся... приобрел гибкость и подвижность». «Эти новые достоинства голоса г. Сперанского в соединении с обычной свойственной ему тщательностью в сценической и музыкальной обработке делают из него» отличного оперного артиста, «которому можно не бояться сравнения с наиболее крупными силами нашей сцены, выступающими в тех же партиях». Мы остановились здесь на такой подробности потому, что подавляющее большинство исполнителей партии Галицкого в те годы постоянно теряли при сравнении их с Шаляпиным, и в этом отношении превосходный артист И. И. Сперанский, действительно, явился едва ли не исключением.

Просматривая хронику в печати с середины 90-х годов, мы встречаемся с постановками «Князя Игоря» во многих городах страны и по большей части с заметным и все растущим успехом, что видно из статистических обзоров и из оценок корреспондентов. В некоторых центрах старой провинции усвоение музыкальных достоинств оперы проходило медленнее, в иных, как, например, в Казани, Перми, это усвоение создавалось так же непосредственно, как в Петербурге и Москве при первых постановках, — со стороны определенной и значительной части слушателей, без предубеждения отдававшихся впечатлению мощной силы и национальному характеру творчества Бородина.

Недостаток хороших оркестровых сил, хоров, балета создавал немалые трудности для общего восприятия, но даже и при ограниченном составе этих частей при тщательной работе театра опера Бородина находила глубокое сочувствие,, тем более, что многие отрывки ее уже были знакомы по концертным исполнениям. Но не было еще проникновения — оперы и всей музыки Бородина — в самую гущу народной массы, лишенной тогда возможности приобщаться к лучшим ценностям общей и музыкальной культуры.

Эта возможность пришла с самых первых дней после Октябрьской революции.

Реклама

• Belcanto.ru — классическая музыка, опера и балет