Творческий путь Стравинского (продолжение)
Глава №12 книги «История зарубежной музыки — 6»
К предыдущей главе К следующей главе К содержаниюНовый период открывает балет «Жар-птица» (1910), созданный по заказу С. Дягилева.
«Жар-птица» была поставлена с огромным успехом труппой «Русских сезонов» в Париже, и это выдвинуло ее автора в число ведущих композиторов своего поколения. С нее начинается непосредственное сближение и плодотворное сотрудничество Стравинского с деятелями «Мира искусства» — Дягилевым, Головиным, Бенуа, Рерихом, Фокиным. Он привлекает к себе внимание и музыкантов Франции — в частности, знакомится с Дебюсси, дружит с Равелем, входит в различные артистические кружки. С этого момента происходит постепенное «врастание» его в культуру Парижа и шире — западно-европейскую культуру, что совпадало с художественными установками «Мира искусства».
За «Жар-птицей» вскоре следуют «Петрушка» (1911) и «Весна священная» (1913). Стравинский верен балетному жанру, в котором он видит наибольшие перспективы обновления. Его композиторское развитие в эти годы напоминает исполинские шаги в неведомое сказочного великана. Каждая из партитур — значительная веха в истории не только русской, но и мировой музыки.
Стравинский унаследовал от Римского-Корсакова тему России в мифологически-аллегорическом выражении (ее истоки, естественно, уходят много глубже — к «Руслану и Людмиле» Глинки); кроме того, он связан с корсаковской традицией самим обращением к комплексу обрядовых интонационных оборотов. Тема России повернута Стравинским разными сторонами: сказочной («Жар-птица»), эстетизированно-бытовой («Петрушка»), языческой, «праславянской» («Весна священная»). Стиль Стравинского этого периода может быть сопоставлен со стилем «мирискусников» — Головина, Кустодиева, Бенуа, Рериха. Это стиль празднично-яркий, буйно-декоративный — своеобразный русский импрессионизм, в основе которого лежит претворение коренных свойств русского фольклора — крестьянского в «Жар-птице», преимущественно городского («мещанского») в «Петрушке», освобожденного от этнографической принадлежности, архаизированного и типизированного в «Весне священной».
Беспрецедентны открытия «Весны священной». Эта партитура, будучи кульминацией всего «русского» периода, прокладывала путь далеко вперед. Она имела характер подлинного манифеста, провозглашавшего отход от импрессионистской утонченности, статики состояний, психологической изощренности. На смену им шло иное мышление, утверждавшее приоритет динамики движения, музыкального рельефа (вплоть до огрубления линий фактуры и их сочетаний), действенного ритма.
Историки музыки XX века едины в том мнении, что «Весна священная» в музыкальном мире произвела впечатление разорвавшейся бомбы, и сходятся в оценке последствий этого взрыва. Цепная реакция, вызванная им, была настолько мощной и длительной, что ее влияние не прекращается и по настоящее время. Неслучайно и сам Стравинский, когда в его творчестве даже спустя десятилетия возникали драматические мотивы, вольно или невольно прибегал к музыкальному материалу, уходившему своими истоками к «картинам языческой Руси».
«Весну священную» Стравинский заканчивает в местечке Кларан в Швейцарии, которое начиная с 1910 года все чаще и чаще становится местом его отдыха, лечения и напряженных трудов. Связанный с дягилевской труппой «Русского балета», композитор много ездит по Европе, посещая Париж, Рим, Мадрид, Лондон, и всюду оказывается в центре внимания. Какой контраст с Россией, где ни на одной сцене не шли его балеты и где в оппозиции к нему находились его недавние лучшие друзья (в их числе сын его учителя А. Н. Римский-Корсаков), не принявшие «Петрушку» и «Весну священную»! *
* Правда, в России звучали в концертах оркестровые сочинения (в частности, сюиты из балетов) и вокальные вещи Стравинского. Они получили в прессе отклики не только с позиций неприятия и отрицания, но и с позиций сочувствия, признания (последнее характерно для рецензий В. Каратыгина). Проницательные оценки сочинений Стравинского принадлежат Н. Мясковскому, Стравинского поддерживал журнал «Музыка», руководимый В. Держановским. Но все это, конечно, несопоставимо с колоссальным резонансом, который имели его произведения за рубежом.